Мария Андреевна льстиво улыбалась, а за ужином показала своё истинное лицо. Она дипломатично объяснила новоиспечённому жениху, что «просто так» Юлю он не получит. И в процессе разговора у Анатолия сложилось впечатление, что она пытается как можно выгодней «подать и продать» ему дочь, словно она вещь, часть интерьера, не более. Всё, чего хотела Мария, как она утверждала, – лучшей жизни… для себя… ну и для дочери, разумеется.

Мужчина был в шоке. Оставшись с Юлей наедине, он высказал всё, что думал о возможно будущей тёще и её методах. И предложил девушке сбежать из «плена» матери, поскольку не собирался выполнять её нелепые условия и пожелания.

– Либо она, либо я, – сказал в итоге он. – Выбор за тобой.

– Кровь гуще воды, – просто ответила Юля и, сняв с тонкого пальчика кольцо, протянула его Толе.

Он лишь покачал головой:

– Пусть останется у тебя… на тот случай, если передумаешь.

Но она так и не передумала.

– Юля! – недовольный голос матери вернул её в реальность.

– Что?!

– Сколько тебя звать можно?! – раздражённо крикнула Мария Андреевна.

– Иду!

Спустившись на первый этаж, она прошла в гостиную, где на её любимом кресле с высокой спинкой восседала мать, словно царица на троне.

– Сколько раз можно просить – не буди меня так рано на выходных, – раздражённо сказала женщина, подойдя к ней. – Я ужасно устаю на работе и хочу отдохнуть в субботу, выспаться как следует.

– Отдохнуть, – хмыкнула Мария Андреевна. – Когда я была в твоём возрасте, я работала на двух работах, и знать не знала, что такое выходной.

– Ты что-то путаешь, – нахмурилась дочь. – Ты работала на полставки, когда была в моем возрасте. В то время как я пахала по двенадцать часов в день и училась по выходным.

– Ты мне ещё дерзить будешь?

– Ой, мам, не начинай, – Юлия демонстративно закатила глаза и направилась к двери, ведущей на задний дворик. Она быстро переобулась, сменив мягкие тапочки на высокие валенки и, прихватив топор с корзиной, выскочила на улицу.

В лицо ударил морозный ветерок. Редкие снежинки, медленно кружась, опускались на голову и плечи. Остановившись на секунду, Юля глубоко вдохнула свежий воздух зимнего утра. И обведя взглядом белоснежные пейзажи, двинулась к деревянной постройке.

Бросив корзину в сугроб, она очистила от снега пень старого дуба и, открыв дверь сарая, взяла оттуда несколько поленьев. Ухватив покрепче топор, она принялась рубить их.

С каждым ударом далёкие воспоминания без приглашения врывались в её мысли, не давая покоя. Нравоучительный голос матери, эхом раздававшийся в ушах, сводил её с ума. Стиснув зубы, она начала бить топором с ещё большей силой и настойчивостью, отчего вскоре почувствовала усталость и боль в руках. Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь её от прошлого.

Наполнив корзину чуть ли не до самого верха, Юлия закрыла сарай и вернулась в дом, где её дожидалась вечно недовольная мать.

– Что так долго? – проворчала Мария Андреевна, грея тонкие руки перед угасающим камином. – Я скоро околею! И не ходи в валенках по дому, я полы мыла!

– С каких это пор? – удивилась Юля, переобувшись.

– Что значит – с каких пор?! Я, между прочим, всё по дому делаю: готовлю, стираю, глажу, убираю… Женщины в моем возрасте на пенсии сидят, книжечки читают и ничего не делают, а я у тебя в роли прислуги!

– Ты опять что-то путаешь, – вздохнула дочь, устало потерев переносицу. – Ты в своей жизни ничего по дому не делала, всем хозяйством всегда занималась я. А с тех пор, как мы переехали в этот дом, я наняла домработницу, Людой зовут. И это она готовит, стирает, гладит, убирает и так далее. Из чего следует, что у тебя старческий склероз…