Потемневшие от времени балки. Закипающая вода. Потрескивание угольков и… тишина. Знакомых звуков не было.

Где я?

Попыталась сесть, получилось не с первого раза. Тело ломило, я чувствовала себя совершенно разбитой. Голова кружилась. Прикоснулась к затылку. Шишка отозвалась болью.

Выбравшись из-под огромного одеяла, заметила в руке что-то гладкое. Жемчужина. Моя жемчужина. Она переливалась и пульсировала. Такая тёплая.

Поздравляю, Хикари. Ты теперь совершеннолетняя. Вот только праздничный тофу готовить некому…

На мне был тёплый немаки с тёмно-коричневым поясом. Мягкая белая ткань, усыпанная сосновыми ветками.

Я огляделась.

Просторное помещение из дерева, пол, укрытый циновками, несколько перегородок, лестница вниз, низкий стол. Ширма из шести створок с изображением Священной горы. Слева от меня токонома. Там стояла причудливо изогнутая сосна, такая маленькая, но почему-то казалось, что лет ей гораздо больше, чем мне. А ещё в нише висела картина.

На тонкой рисовой бумаге устремлялись ввысь сосны, дышали величественные горы, танцевали ветра. Она была настолько живой, что я не удержалась и, несмотря на слабость, смогла подойти ближе.

Над высокой скалой в лучах восходящего солнца парили два ястреба. В их полёте было столько свободы и любви, что рука сама потянулась к ним… Но какой-то шорох отвлёк меня, и я обернулась.

На другом конце комнаты у лестницы стоял лис. В человеческом облике, со свёртком в руках, одетый в белое кимоно, с короткими волосами такого же цвета и нефритовой каплей в ухе. На его поясе висела большая раковина.

Он положил свёрток на футон и подошёл ближе. Лис оказался на две головы выше меня. Его глаза были цвета ясного неба и такими же глубокими. В них я и утонула.

***

Поднявшись, Юкио обнаружил незнакомку у полотна, которое он нарисовал давным-давно, ещё юным, не успевшим разочароваться в любви. Картина осталась единственным напоминанием о нём прежнем, якорем, не дающим впасть в безумие без жемчужины.

– У тебя такие красивые глаза! – были первые слова девушки. Он хотел спросить её имя, но тут Хорагай на поясе нагрелся.

– Я вернусь, и мы поговорим. Примерь одежду и гэта внизу. Надеюсь, подойдут. Хаяте позаботится о тебе, – сказал Юкио и шагнул к Колыбели ветров, уже издалека услышав смущённое «спасибо».

Тут опять было неспокойно. Без жемчужины не удавалось уравновесить потоки и приходилось раз за разом петь ветрам, усмиряя их буйный нрав. После того как Фудзин выпустил их из своего мешка на заре мира, рассеяв туман между небом и землёй и дав дорогу солнечной Аматерасу, ветра обрели пристанище во владениях Хранителя Севера. Только он мог обуздать их мощь.

Юкио поднёс горн-раковину к губам, и Хорагай запел.

***

Я в Долине зимы. В замке Хранителя Севера. Это был он. Кто ещё может владеть Хорагаем?

Мысли метались от радости – мечта сбылась, я путешествую, до страха – накажут. И за опоздание на работу накажут. А ещё подведу сестёр, которые на меня рассчитывают. Хорошо хоть выполнила вчера задание. Что же делать? Меня бросили во врата Инари. Но через них могут пройти только те, кто сдал все экзамены на высший балл. В этом году таких не было. Хранитель не обрадуется ложной ученице. Как вернуться? И получится ли?

Переносить с собой существ без дара в Долины могут только Хранители. Согласится ли Юкио-сама помочь? Я про него почти ничего не знаю. Вдох-выдох.

Обессиленная, я опустилась на пол.

Сосна. Такая маленькая. Растёт, не торопится. Я тоже не буду спешить. Всё не так страшно. Я жива. В Долине зимы, где даже не мечтала побывать. Не стоит терять отведённое мне судьбой время.