В голосе опекуна звенело возмущение, а что слышалось в ее собственном, Полина не понимала. Вероятно, растерянность – сегодня это чувство, будто наверстывая упущенное, не раз ее посещало. Вроде бы все решили, пожали руки, а тут – новое обстоятельство. Неизвестная величина. Еще один человек.

А где люди – там проблемы.

– Без Жеки я никуда, – отрезал Йося.

– Жека – это ваша… ваш… – Полина никак не могла подобрать ни правильного местоимения, ни существительного.

– Жека – мое все.

То, как Йося произнес это, не оставляло сомнений: он не врет и ни капли не преувеличивает. Полинино воображение нарисовало Жеку кем-то вроде феи: с длинными волнистыми волосами и розовым нежным лицом. «Весна» Альфонса Мухи, да и только. Рядом с Йосей легко было представить такую девушку: он – жилистый и резкий, она – мягкая и плавная. Разумеется, без всяких горбинок на носу, безжизненной бледности и непослушной пряди, вечно лезущей на лоб. Без страшной серой руки, которую надо прятать от посторонних глаз.

Полина скрипнула зубами и подумала, что один заказ в две недели – просто катастрофа для ее мозгов. Они начинают копаться сами в себе, извилина цепляется за извилину, и в итоге – вот: в голове охотницы на призраков появляются мысли о внешности. Недостойные. Глупые. Пустые мыслишки. Полина тряхнула головой, и прядь закачалась перед носом. Вскинув подбородок и поправив волосы, она по-деловому сообщила:

– Хорошо. Жека может переехать вместе с вами. Давайте предварительно договоримся на среду. Вам хватит четырех дней на сборы?

– А чего зря время терять? – оживился Йося. – Мы можем въехать прям счас.

– Прям счас, – повторила Полина, как бы пробуя редукцию на вкус. – Хорошо. Я закажу вам машину и…

– Деньги на такси у меня есть.

– Уже кого-то ограбил сегодня с помощью зажигалки? – Ипполит Аркадьевич наморщил нос.

– Вчера, – усмехнулся Йося: было неясно, шутит или нет.

– Полина Павловна, можно тебя на пару слов!

– Ой, Аркадьич, еще успеешь перемыть мне кости. – Йося вдруг прихватил Полину за локоть и заглянул в глаза. – Съезди со мной. Жека может заупрямиться. Слишком… – он на мгновение прищурился, подбирая верное слово, – своеобразный характер и пытливый ум. Да и согласись, подозрительно звучит: какие-то типы увезли меня к себе, уговорили работать медиумом, предлагают жить вместе. – Он улыбнулся. – Жеке надо увидеть тебя. Чтобы понять, что все ок. Ну что ты не представляешь опасности.

– Хорошо, – согласилась Полина, быстро взвесив все за и против.

– Я тоже еду, – проворчал Ипполит Аркадьевич.

Подобрав парик, Йося сунул его под мышку. Потянулся за пистолетом-зажигалкой, лежащим на коробке, но передумал и бросил рядом искусственную шевелюру.

– Зачем что-то забирать, если все перевозить, так? – Он снова блеснул улыбкой.

– А если Жека не согласится? – спросила Полина.

– Согласится, когда познакомится с тобой, – заверил Йося. – У тебя ужасно честное лицо.

– Поэтому ты и решил ее ограбить, – вклинился опекун.

– Нет, именно поэтому я не смог ее ограбить. А еще из-за руки.

– А на самом деле – из-за того, что я тебе навешал.

– Что с ней? – пропустив его реплику мимо ушей, Йося кивнул на алую перчатку. – С твоей рукой?

– Это с рождения, – пробурчала Полина.

Она искренне надеялась, что компаньон не станет расспрашивать о деталях и ей не придется придумывать более-менее реалистичную легенду.

Напрасно осень носит звание самого мистического времени года. Может быть, это верно для других городов и стран, но не для Петербурга. Когда вскрываются вены рек и небо шире раскрывает сонный желтый глаз, пробуждается не только природа. То, что противоестественно и аномально, тоже выходит из спячки. Когда света становится больше, растут и тени. День, бледный, как четвертый всадник Апокалипсиса, не то чтобы дружелюбен и человеколюбив. Если осенний свет – умирающий, но живой, то весенний – еще не рожденный. Он пробивается прямо из лимба, где скопище душ ждет своей участи: спокойно уйти за грань или, уловив голос зла, вернуться к живым в виде потусторонца. Неспроста обострения у призраков, как и у сумасшедших, случаются по весне. Об этом Полина размышляла в дороге.