– Пойдём к бабушке с дедушкой, остальные тоже тебе обрадуются!

Он теперь много разговаривал с дочерью в последнее время, надеясь, что так Эм быстрее заговорит. Кроме того, она была его единственным слушателем в их доме, когда совсем недавно он, уже не ожидая такой просьбы от Энн, переселился в прежнюю свою спальню. Которая, к слову, была ближе к детской Эм, которую собственноручно оборудовал Калеб, как только выяснилось, что старую детскую комнату Колина Энн не позволит выделить для дочери, предпочтя держать её запертой и копить пыль и горечь.

Как только они вошли в гостиную, непоседливые близнецы тут же взвились со своих мест и под всеобщий гул приветствий, сцапали племянницу в охапку и понесли к деду и бабушке, которые уже приветственно распахнули для малышки объятия. А Эмма, восторженно оглядываясь вокруг, может быть, забыв комнату с последнего приезда, осматривала все внимательно и с каким-то прицельным любопытством, свойственным ей, как и всем малышам.

Миссис Хауард от нетерпения даже поднявшаяся на ноги, осторожно и с нежностью взяла у одного из младших сыновей внучку, как всегда по привычке поблагодарив небеса за то, что девочка цела и невредима после грубоватых и не особенно ласковых мальчишечьих рук.

– Радость моя, здравствуй!

Миссис Хауард всегда жалела, что не видела момента рождения обоих внуков, что так мало времени уделяла времени Колину, так редко бывала с ним рядом, и он так рано оставил мир. Теперь в моменты невозможной горечи она старалась хотя бы немного загладить ту вину, которую им, ни ей, ни её мужу никто не предъявил, но которую она знала за собой, миссис Хауард всю любовь отдавала внучке, что оказалась настоящим чудом.

При виде смутно, но всё же знакомого лица бабушки, Эмма задёргала ручками и ножками, в своей манере приветствуя ещё одного любящего человека. При этом девчушка то ли ойкнула, то ли снова кратко взвизгнула, а личико её стало таким очаровательным, что ею невозможно было не залюбоваться.

В будущем Эмма будет очень красивой женщиной, подумала миссис Хауард, которая много раз воочию лицезрела красоту её матери.

Но теперь ничем не могла оправдать отношение той к дочери…

***

Пока его маленькая дочка была занята любвеобильными бабушкой, дедушкой и дядюшками, Калеб подошёл к сестре, обнял её:

– Как ты, Сара? Я боюсь за тебя!

Молодая женщина, ответившая было на объятие брата, отстранилась и сказала:

– Не нужно бояться!

Голос её прозвучал безапелляционно, она не хотела продолжить тему, которой коснулся её брат. На долю секунды в её глазах мелькнуло что-то тревожное, но потом Сара улыбнулась улыбкой, так хорошо известной брату и, звонко и радостно продолжила, обходя стороной брата:

– Где моя Эмма? Где моя милая племянница?

Калеб же и в этом возгласе сестры почувствовал что —то, что снова заставило его задуматься, все ли с ней в порядке. Однако… не успел он углубиться в раздумья, к нему, пользуясь моментом, подошёл Эрик, муж Сары, по-мужски крепко пожал руку Калеба:

– Хорошо, что ты привёз дочь! Сара…

– Она?

– По крайней мере, снова говорит…

Взгляд обоих мужчин был направлен на женщину. Неизвестно, кто и чьим вниманием завладел первым, однако, Сара уже покачивала Эмму и легко кружилась с ней на одном месте, доносились обрывки её ласковых слов:

– А ты хорошо танцуешь, дорогая!

Волосы её чуть развивались, на губах была искренняя улыбка, глаза пристально следили за выражением лица девочки, которая мало-помалу привыкала ко множеству людей рядом с собой и сейчас, заметил Калеб, была спокойна и даже весела.

– Для неё всё ещё возможно! – уверенно произнес Калеб и поймал печальную улыбку Эрика.