Перед Кине забрезжила надежда. Может, уже хватит? Может, пора все отменить? Она скрестила пальцы и стала про себя повторять:

Отменить, отменить, отменить!

– А может, нам просто отказаться от всей этой муры? – спросил Ярле, будто подхватил ее мысли.

Кине украдкой посмотрела на него. Он тоже сидел в конце класса, только у другой стены, и раскачивался на стуле. Густая копна каштановых волос падала ему на глаза, как у героя манги. Ярле-король. Ярле-идиот. Ярле-не-дурак-когда-захочет.

Класс дружно его поддержал, как всегда, стоило только ему рот открыть. Кине была в затруднении: с одной стороны, ей хотелось того же, с другой стороны, не поддерживать же Ярле. Поэтому она сидела и не подавала голоса.

– Thank you! – крикнул Томми, который считал, что в английском ему нет равных. – Есть миллион способов потратить деньги.

У Кине на языке вертелся вопрос: зачем тебе деньги, ты уже столько всего натырил, – но она промолчала. Все знали, что Томми ворует. Он крал в школе всякое барахло, от карандашей до циркулей, а во время перемены пытался продать все это по заоблачным ценам. Избежать последствий ему удавалось исключительно благодаря клоунскому дару. Томми умел смешить, и ему все сходило с рук.

– Нет! – вскричал Оппсет. Он втянул воздух, чтобы унять раздражение. – Нет… – повторил он спокойнее. – Никакой трагедии нет, мы со всем справимся. Раз цвет кукол из реквизита кое-кого не устроил, мы от кукол отказались. Мы выбрали экологичные костюмы, сократили время представления, позаботились о парковке. Справились с этим, добудем и безглютеновое печенье. Только костюмы давным-давно заказаны, их изменить уже не получится! Их доставят не позже вторника. У нас будет хор ангелов, чего бы мне это ни стоило! Тема закрыта.

Кине уронила голову на стол и застонала. Надежда рухнула. Рождественское представление назначено, и придется в нем участвовать. Это ей-то. Ведь она ни в одну ноту не попадает. Придется напяливать жуткий наряд ангела, на площади соберется полгорода, их построят всем на посмешище, и они будут петь нудные рождественские песенки под самой большой елкой в мире. И все из-за того, что городской совет счел, будто таким образом можно привлечь туристов. Словно кто-то по доброй воле попрется в тошнотно-зеленый Мёлльбю.

А через пару уроков Кине ждет самое отвратительное. За что?

Кине подняла глаза на потолок. Потрескавшийся и облупленный, он рано или поздно обрушится им на головы, так почему бы не прямо сейчас?

Неужели она просит слишком многого?

Внизу на площади, между торговым центром и библиотекой, притулился городской бассейн. Или смертельная западня, как прозвала его Кине. Не исключено, что он существует со времен динозавров. Доисторические ящеры ходили сюда на водопой.

У здания была сводчатая крыша и высокие окна. Белую стену покрывали трещины, словно она уже много раз разваливалась, но ее склеивали заново. В ближайшем будущем смертельная западня испустит свой последний вздох и рухнет. С воем примчатся машины скорой помощи, и под обломками обнаружат весь 6-й «Б», утрамбованный вместе с окаменелыми стегозаврами. Директриса будет утирать перед телекамерами крокодиловы слезы и рассказывать, что для нее это полная неожиданность и как жаль, что ее никто не предупредил об аварийном состоянии бассейна. Можно подумать, что хоть одно родительское собрание обходилось без разговоров об этом.

Хуже всего, что бассейн находился от школы в так называемой шаговой доступности. Только если это и была шаговая доступность, то для жирафа, а не для детей. Десять минут от школы до бассейна. Обратно дольше. Потому что в горку. С мокрыми волосами. В пятнадцатиградусный мороз. Чудо, что школьники умудрялись пережить зиму. Как считал Гервин, исключительно благодаря чесноку.