Ним думал: волнуется ли за него мать? Слышала ли о загубленном торговом судне? Или думает, что сын благополучно добрался в Солоград, и ждёт от него вести? Весть будет. Обязательно будет, как только Ним найдёт возможность отправить письмо.

Лес немного отступал от широкой дороги, будто кто-то корчевал молодые деревца, оставляя только душистые травы и жёлтые стрелки ведьминых свечей[3]. Попадались и большие выкорчеванные пни, похожие на поверженных широкоплечих воинов. Однако даже от светлого перелеска, даже от ярких сосновых стволов и пёстрых цветочных гроздей веяло чем-то неведомым, чужим и страшным, враждебно-колдовским, но Ним запрещал себе думать о чём-либо, кроме цели. Он обязательно попадёт в Солоград. И никакое лихо не сумеет ему помешать.

Справа от Нима вдруг всколыхнулись кусты, затрещали ветки, и Ним сделал шаг назад, готовый в любой момент броситься бежать. Из леса могло выйти что угодно, и воображение уже начало рисовать образы огромных диких зверей и неведомых чудовищ, которыми, по слухам, полнятся дремучие чащи Княжеств. Ветви кряжистого вяза дрогнули, и на дорогу хлынул стрекочущий поток. Ним замер, не понимая, броситься назад или попытаться спрятаться в перелеске. Что-то ухнуло в груди, но тут же отпустило, когда Ним понял, из чего состояла лавина.

Десятки белок перебегали через дорогу, словно гонимое пастухом стадо. В Стезеле Ним только раз видел белку: худую и серую, с редкими рыжими подпалинами по бокам. Но здешние белки были совсем другими. Серые, коричневые, рыжие, тёмно-бурые, крупные и упитанные, с роскошными длинными хвостами. Они невозмутимо пересекали Тракт и скрывались в перелеске, не обращая на путника никакого внимания. Может, за ними гналось что-то страшное?

Вслед за белками между сосновыми стволами показалась лобастая голова с крошечными чёрными глазами. Сминая кусты и травы, из леса выступил мощный зубр. Под коричневой шкурой перекатывались сильные мышцы, рога мутно поблёскивали в лучах просыпающегося солнца. Язык Нима присох к нёбу. Он никогда не видел ничего подобного.

На спине зубра восседала обнажённая девушка. Вернее, это существо вряд ли относилось к людскому роду, но Ним не знал, как иначе её назвать. У девушки была тускло-мшистая кожа, спутанные серые волосы и мерцающие глаза. Голову украшал венец из тонких веток, беспорядочно воткнутых в гнездо волос, на грудь падал воротник из пёстрых перьев диких птиц. Лесная девушка повернула голову, и за короткий миг, что она смотрела на дорогу, Ним успел заметить, что её лицо совсем не походило на человеческое, а было диким, странным, непропорциональным – но всё равно притягательным.

Будто повинуясь чарам, зубр вдруг стал съёживаться, вжиматься в землю и за считаные мгновения превратился в замшелый пень. От девушки остался лишь пучок зеленоватых поганок, торчащих из пня.

Ним затряс головой. Страшные, странные места! То ли воздух дурманит, то ли он в самом деле встретился с волшбой, о которой его предупреждали все, кто знал, что он отправляется в Княжества. Отец говаривал, будто нечистецы готовы забирать к себе всех, на кого упадёт их взор. Забирать и делать такими же, как они: рогатыми чудищами, бездушными и бездумными.

Стрёкот белок затих, стая скрылась в лесу, снова стало тихо. Ноги плохо слушались и кровь холодела, когда Ним проходил мимо пня, который выглядел, словно испокон веку стоял тут, у самой кромки Тракта. Ним решил уговорить себя, что ему в самом деле померещилось, что он всего-навсего увидел пень, а всё остальное оказалось лишь игрой света, тени да растревоженных мыслей.