Орки тем временем были ошарашены силой и ловкостью взявшегося из неоткуда воина. Он бился в окружении кучи врагов и успевал как отражать удары, так и наносить их… Когда всадники на полном скаку приблизились к оркам, те не удержались и побежали – конные погнались следом. Пятнадцать зеленых осталось лежать бездыханными.

Один из всадников спешился. Голову воина венчал полный глухой шлем с позолоченным гребнем.

– Слава Творцу, такие герои еще ходят по этим покинутой Всевышним местам! Твое появление не иначе, как чудом назвать невозможно! Кто ты, воин? – забасил всадник.

– Артур, – спокойно ответил бывший паладин.

– Словно один из апостолов, – крикнул кто-то.

– Не думаю, – покачал головой юноша.

– Ты служивый? Откуда?

– Был когда-то служивым, – сухо ответил Артур. При этих словах в воздухе повисло неловкое молчание. Совершенно не было секретом, что после многочисленных поражений воины оставшихся на юге полков с большой охотой дезертировали. За подобное преступление полагалась смертная казнь. – Но теперь не прочь снова приобщится к ратному делу.

Всадник хитро посмотрел на Артура.

– Ну значит, ты просто последний оставшийся в живых воин из…

– Телмариса, – тут же ответил юноша.

Несколько воинов удивленно выдохнули.

– Мы слышали, там творился кошмар. Прихвостни Анклава превратили его в пепел!

– Хуже, – Артур был не намерен развивать эту тему.

– Ладно, поговорим в Лагере. Он здесь недалеко – у Склавянских холмов. Верхом ездишь? Отлично. Возьмешь коня Алина. Бедняга не успел увернутся от копья…

Лагерь представлял собой квадратный форт, собранный из толстых бревен, с четырьмя дозорными вышками по углам. Такой же когда-то стоял рядом с Телмарисом. Однако уже в дни службы Артура он был покинут – Дальний Дозор, базировавшийся в том форту, до единого человека погиб в землях Пограничья. Так говорили, по крайней мере.

Когда всадники приблизились к форту, командир дал отмашку остановиться. На стенах и башнях показались головы дозорных. Выждав пару мгновений, наездники медленным шагом приблизились к воротам. Вспыхнули огни факелов. Один из них бросили к ногам коней, от чего звери зафыркали и попятились.

– Кого там ночь принесла? – спросил шершавый голос со стены.

– Открывай, Футор. Это Леон, – ответил командир всадников.

– Что-то дюже вас мало, – посетовал стражник.

– Семерых потеряли, – грустно пояснил Леон.

Когда ворота форта закрылись за въехавшими внутрь воинами, их обступило несколько товарищей – в основном из часовых и дозорных.

– Командор, где? – спешиваясь, спросил Леон. В свете огней доспехи дозорных казались иссиня-черными. На самом деле сталь этих войск покрывали фиолетовой эмалью.

– Доживает последние часы, – сказал седовласый воин с рваной бородой. Один его глаз закрывала повязка из черного сукна.

– Эймонт оказался бессилен?

– Увы, даже магия порой беспомощна…

“И более того, бессмысленна, бесполезна и вредна”, – подумал Артур. Его черные глаза яростно блеснули голубоватым огнем. Однако никто этого не заметил.

– А это кто? – нахмурился седовласый, посмотрев на Артура.

– Это, друг Футор, наш спаситель и новый боец Дозора, – хлопнув Артур по плечу, заявил Леон.

– Боец Дозора… – сплюнул Футор. – Раньше сам Король или Наместник возлагали свой меч на плечо вновь обращенного. А теперь капитан решает, кто дозорный, а кто нет…

– Времена, – покачал головой Леон. Видимо он и был капитаном. – Джордже спит? Поднимай его. Мы голодны как…

Трапеза оказалась не самой вкусной, но питательной. Каша да немного мяса. Всяко лучше сгнивших припасов. Зато запивали настоящим вином. Раздававший пищу Джордже – местный повар с большим брюхом и многоэтажным подбородком – не преминул напомнить Леону, что запасы овощей и фруктов были захвачены кем-то из графов. Зато вина, заложенного в форт еще пару лет назад, лежало в погребе столько, что хватило бы на всю Столицу. Данное обстоятельство приятно скрашивало однообразие в еде. Особенно учитывая, что Артуру очень хотелось пить. Поэтому бывший паладин не ограничивал себя в объеме дурманящего напитка, пока не прошла жажда. Она напала на него еще по дороге в форт и в какой-то момент показалась невыносимой.