Как того требовали правила коронации, а Аминану посчастливилось присутствовать на предыдущей, четыре представителя Великих Домов неторопливо разошлись, чтобы встать в четырех углах тронного зала. Хотя, Найто все-таки спешил; молодости так присуща скорость. Теперь настала очередь вассалов. Прибыли не все – из Эртвеста только восторженный, озирающийся по сторонам, мальчишка, порученец Фрэнсиса, и кто-то еще. К своему стыду Аминан Анвар забыл множество имен и сейчас нерадостно думал, что забывчивость – первый признак неумолимо надвигающейся старости.

Вот и Адис. Лучший друг шагал широко и неторопливо, но чем-то его походка неуловимо отличалась от поступи других. Впрочем, лучше не заострять на этом внимания. Больше никто из вассалов не прибыл – южане открыто показывали, что отвернулись от короля. Грозит это большой бедой, Аминан понял это сразу, но пока не мог знать, на кого они обрушатся.

По всем правилам сначала четыре великих герцога должны были поднести регалии принцу, а потом в процесс вмешивался кардинал. В истории был случай, когда герцогом Юга был младенец, сын погибшего Дамира Анвара, и тогда пришлось подносить скипетр его самому ближнему вассалу. Тогда у ребенка не было ни одного родственника мужского пола. Позже ходили слухи, что именно это событие подкосило династию Норманден в прошлом кватрионе.

Но сейчас все хорошо. Северянин безмолвно шагнул навстречу суетливому служке, тот протянул ему вышитую подушку с голубой росомахой на белом фоне. Герб Севера.

– Да будет благословен Фиалам и его монарх, – прозвучал строгий и спокойный голос служки.

– Да будет так.

Подняв аккуратно сложенную, подбитую мехом, королевскую мантию, юноша бережными движениями расправил ее и возложил на плечи будущего монарха. Тот остался столь же гордым и безмятежным, что и был до того. Поистине королевская осанка! Даже не подумаешь, что это потомок хитрого изворотливого королевского советника, толкнувшего однажды безмозглого мальчишку, последнего Нормандена, на передачу короны и власти в его руки! Посмотрев на улыбнувшегося уголками губ Адиса, Аминан понял, что тот думает о том же.

Была его очередь, и Аминан сделал шаг к служке, который протягивал ему подушку с мангустом. Изготовленный из черного дерева и обильно инкрустированный золотом и драгоценными камнями, скипетр сильно пригнетал подушку. Казалось, что вышитый зверек придавлен неподъемной тяжестью и бьется в предсмертных муках. Даже приоткрытый зев мангуста казался не геральдическим каноном, а страдальческим оскалом.

– Да будет благословен Фиалам и его монарх, – возгласил служка.

– Да будет так, – ответил Аминан и поднял глаза на монаха.

Тот словно силился казаться сдержанным и отрешенным: верхняя губа мягко покоилась на нижней, веки были чуть опущены.

Аминан принял гладкий теплый скипетр и, отойдя от служки, шагнул к трону. Теперь ему предстояло увидеть монарха вблизи и даже дотронуться до него. От этой мысли странно затрепетало сердце. Монарх сделал шаг навстречу герцогу Эр-Мэридскому, тепло и вместе с тем царственно улыбнулся и протянул руку. Она была белая и тонкокостная, но, кажется, крепкая.

Молодой король весь был мягкая нежность и непреклонная твердость. Его светлые волосы выглядели очень пышными, кожа – матово-чистой, а черты – правильными. Он напоминал бы ребенка, если бы не строгое, немного упрямое выражение лица, гордая осанка и плавная, решительная поступь. Королю не придется взрослеть – он уже взрослый, решил про себя Аминан и накинул на запястье короля крепкую шелковую петлю, которая не позволяла уронить скипетр. Юноша сжал рукоятку тонкими, но теперь видно, сильными пальцами, и благодарно кивнул своему вассалу.