С точки зрения военной стратегии ни русский, ни иностранный корабль не мог бы достичь южных границ Российской империи без прохода через турецкие проливы; проход же нетурецкого военного флота без санкции султана воспрещался целой серией международных соглашений, заключенных в течение XIX века. Данный режим обеспечивал безопасность южных границ России от нападения, за исключением случаев, когда Россия и Турция сами находились в состоянии войны[3]. Большую часть столетия Россия полагала, что главная угроза для нее исходит от Британской империи, стремящейся обезопасить каналы коммуникаций со своей индийской колонией через Средиземное море. Тем не менее уже Русско-японская война 1904–1905 годов с очевидностью показала, что невозможность прямого морского сообщения куда более мешала, чем помогала: Петербург оказался попросту не способен оперативно перебросить подкрепление из Черного моря в Тихоокеанский бассейн. Заключенная впоследствии в 1907 году Англо-русская конвенция[4] приглушила традиционные опасения России о возможном британском нападении, однако ситуация осложнялась общим технологическим прогрессом вкупе с возобновившимся интересом Турции к военно-морскому вооружению. Так, недавно изобретенные линкоры класса «дредноут» – более быстроходные, лучше вооруженные и бронированные, чем прежние военные корабли, – уже вскоре сделали необходимой полную модернизацию устаревших черноморских кораблей. Когда офицеры-реформисты, известные как «младотурки», пришли к власти в Османской империи в 1908 году, они заказали за границей новые военные корабли и добились международного разрешения на введение их в бассейн Черного моря. Это вынудило и Россию строить свой Черноморский флот в южных портах, не имевших, однако, вплоть до 1911–1912 годов столь мощных верфей, а даже и с появлением таковых – ввиду малой скорости работы на них – не имевших возможности на равных конкурировать с западным и центральноевропейским судостроением[5]. Таким образом, режим Черноморских проливов самым критическим образом оказывал влияние на национальную безопасность Российской империи.

С экономической точки зрения проливы составляли конкуренцию северным судоходным маршрутам из Санкт-Петербурга; ко времени же Сазонова значение Черноморского пути возросло еще сильнее, в особенности по причине роста экспорта нефти, марганцевой руды и угля с юга России[6]. В период с 1906 по 1913 год на южные порты приходилось в среднем 26,1 % от внешнеэкономической деятельности Российской империи, в то время как на балтийские – 30,4 %. Но, что еще важнее, если через северные порты шла большая часть импорта страны, то черноморские порты выступали главным очагом ее экспорта – как раз в то время, когда правительство старалось экспортировать как можно больше, чтобы иметь возможность импортировать критически важные технологии. Полное закрытие турками навигации по проливам в апреле-мае 1912 года в ответ на итальянское нападение на Дарданеллы в ходе Итало-турецкой войны (см. главу вторую) вынудило Россию еще более обеспокоиться безопасностью своей столь уязвимой связи со Средиземноморьем.

Все возрастающее экономическое значение проливов привлекло внимание не только государственных чинов, но также и общественных деятелей и групп. Произошедшие после революционных событий 1905 года конституционные изменения предоставили общественным движениям прежде отсутствовавшее у них право голоса в государственных делах. Издавна русское общество интересовалось судьбой Константинополя – главной обители восточного христианства с одной из наиболее почитаемых православных церквей – собором Святой Софии, уже несколько столетий как обращенным турками в мечеть. То была заветная мечта русского православия: освободить Константинополь, вновь водрузить на законное место крест над Софией, утвердив раз и навсегда Российскую империю в качестве преемницы Византийской. По мере роста коммерческого оборота в южных портах все большее значение приобретали и сами проливы. После 1905 года занимавшиеся торговлей и финансами получили возможность – и охотно пользовались ею – донести свою позицию с трибуны нового представительского органа страны – ее Государственной думы, равно как и со страниц более свободной и смелой, чем прежде, прессы, бурно развивавшейся в предвоенные годы. Все эти люди давили на правительство, требуя обезопасить для себя эту важнейшую морскую артерию, когда что-либо угрожало ее закупоркой; когда же разразилась война, к требованиям взять под контроль проливы добавился и Константинополь – в награду за понесенные в войне потери и в целях обеспечения будущих интересов России