Почему человек долгое время не встречается с благодатными людьми, ни с каким дыханием добродетели? Потому, что он постоянно осуждает людей. Осуждение входит в навык и является его важнейшим свойством и действием. Но если сердце устроено осуждающе, может ли оно распознать дыхание добродетели? Нет! Более того, внимание осуждающего обращено не к добродетели человека, а к его злым поступкам, к его худым действиям.

Надмение человеческое, гордость, всегда желает удостовериться в том, что «я лучше, чем другой». При видении чужих грехов и ошибок, при «другие хуже меня» непременно происходит возвышение над ними. Для этого нет ничего проще и «лучше», чем осуждение. Например, говорят о ком-то хорошо, а наш изощренный ум сразу вспоминает о человеке что-нибудь злое, недостойное. И мы уже над ним! Он проявился в каком-то добром качестве, а нас это уязвило, но стоит найди в нем что-либо худое – и «утешаемся»: «Да, его такого хорошего, с даром слова, молитвы и ревности к служению, я видел курящим». А он и не курил, просто палочку держал во рту. Но наша осудительная ревность увидела в этом курение. Или «он ругается», или «он жадный», или «жестокий», или «он блудник»…

Или, или, или… Можно безконечно эти «или» перечислять. У каждого человека целый ворох таких «или», которые он применяет то к одному, то к другому, все время находя подтверждение тому, что «я лучше», «я над ним». Разве можно при таком внимании к погрешностям другого встретиться с его добродетелью? – Никак нет. Немало примеров из жизни Святых отцов, где только одной добродетелью – неосуждением – они спаслись. Они, бывало, ничего больше другого и не делали, а только одно – не осуждали.

В Древнем Патерике повествуется о смерти одного монаха. Когда Господь открыл братии о его пребывании в Райских Обителях, все пришли в сильное недоумение. Как так?! Он же ленился ходить на службу, был скаредным и не ревностным в послушаниях, был ослушником! Но авва сказал:

– Братия! Не смущайтесь по поводу сего брата. Господь все нестроения простил ему только за одно делание – неосуждение. Он никогда никого не осудил, и за это Господь его принял.

Если человек не осуждает ближних, тогда что же он делает по отношению к ним? Ведь ничего не делать по отношению к ближнему нельзя. Если человек не осуждает, значит, он делает что-то другое… Что же? Он встречается с их добродетелями. В одном человеке видит правдивость, в другом радуется трудолюбию; в третьем замечает начатки кротости; в четвертом – сердечность, в пятом – великодушие…

При таком расположении сердца обнаруживаешь вокруг себя сплошное назидание, которое Господь рассыпает бисером в церковной среде. И чем больше вокруг людей, тем больше возможностей встречи с живым преданием, с живым проявлением добродетели. Какая же радость, что человек умеет с этим встречаться, через это обретаться и воцерковляться! В такое сердце, конечно же, благодать ревности будет входить, как в сродное себе. Оно будет выстраиваться, как храм, для Бога своего.

Неосуждающее сердце приятно Духу Святому, удобно для благодати Божией. Тогда благодать входит в такое сердце и назидает его.

Апостол Павел, говоря: «Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий. Но не духовное прежде, а душевное, а потом духовное» (1Кор. 15:45—46), как раз это и подразумевал. Прежде всего, необходимо устроить душу свою в ревности усвоения, распознания, любви добродетели в ближних. Это есть душевный опыт. В своем отношении к ближним из этого напечатленного образа быть с ними, по возможности, кротко, великодушно, просто и милосердно. Это то душевное устроение, в котором человеку усваивается Дух Божий. Поэтому-то и говорит Апостол Павел: «не духовное прежде, а душевное». По этой причине и должно воцерковляться, обретаясь в среде церковных людей, входя с ними в единодушие.