– А какой совет нужен от нас? – Прелат приподнял светлую бровь.

– Пишут, что он считал это милосердием и что хотел взять все грехи на одну, свою, душу. – Служка медленно водил пальцем по неровным строкам. – Грабителей должны были казнить в разных местах… – Он замешкался и медленно закончил словами: – Более одного палача. Все, больше ничего не написано.

– Ложные мученики… – Прелат побарабанил пальцами по столу. – Пусть отошлют к Видевшему и судят за ересь по прецеденту. И допросят односельчан. Еще что-то?

– Священник, то есть бывший священник Вортана, – поправился служка, – призывал к аскезе и служению трудом для всех.

Прелат встал и прошел к окну, с минуту он стоял молча, пока не вернулся обратно на свое место. Его пальцы потянулись к вискам, но он отдернул руки, будто из огня, и вместо этого помассировал ими лоб.

– Тяжело приговаривать брата, – Прелат вздохнул, – пусть даже бывшего. Это следует осудить как покушение на основы мироздания, прецедент – оскорбление Черного духовенства.

– Но, – служка сглотнул, – о них ведь он ничего не говорил.

– Ты будешь перечить, не понимая моих слов? – Под взглядом хозяина несчастный съежился. – Тот же прецедент по тяжести не означает той же сути обвинения! Иди и повтори молитву двадцать раз, закончим позже.

– К-которую, Ваше… – заблеял прислужник.

– Любопытство и дерзость составляют ересь. – Прелат ответил церковной максимой, полагая, что ответ исчерпывающий.

Служка пронесся мимо Ганнона, аж одеяние хлопало. Прелат выдержал паузу, записывая что-то на пергаменте прежде, чем заговорил:

– Что это? – Он кивнул на тюки.

– Книги… – начал говорить юноша.

– Я не могу понять, – перебил его Прелат, разминая пальцы, – почему то, что я прошу, не выполняется? Книги должен был принести другой слуга, и не сегодня, а вчера.

– Вчера вас и ваших слуг не было на месте…

– Я не слышу ответа. – Церковник громко дышал, зажмурив глаза. – Кто решил, что может отменять мои распоряжения и менять исполнителя?

Ганнон сжал челюсти, стараясь не выдать гнев. Хорошо подумав, он ответил:

– Иннар приносил книги вечером, но побоялся оставить их без присмотра. Сейчас же он, по приказу госпожи кастеляна, совершает обход, как и всегда. Он попросил меня принести книги, чтобы не ждать полудня.

– И это вы называете бояться за книги? – не моргнув, продолжил Прелат. – Таскаете их в каком-то тряпье. Они стоят дороже ваших жизней. – Ганнон стоял молча, пока вновь не услышал голос советника. – Что ты стоишь? Подними их на стол.

Помедлив секунду, юноша повиновался и, пронеся тюки через комнату, взгромоздил тяжесть наверх. Он развязал аккуратные узлы и уставился на столешницу, украшенную гравировкой в виде ветвей и листьев. Решив, что с Ганнона хватит, Прелат молча махнул ладонью, веля ему удалиться. Его внимание целиком поглотил один из принесенных томов.

По пути Ганнон заметил группу гвардейцев в зеленых цветах дома королевы. Обходя их по широкой дуге, он все же прислушался к разговору. Лидер группы раздавал указания раздраженным тоном: «Найти… Прибывает… Прелат… Боннар». Последние слова заставили Ганнона остановиться: похоже, воины собирали совет по приказу Избранницы. Вздохнув, юноша проводил взглядом гвардейца, уходившего в сторону покоев духовенства. «Придется будить беднягу, негоже ему опаздывать к самой Избраннице», – подумал Ганнон и направился к башне, в которой заночевал монах.

***

Королева, одетая в серую накидку, стояла возле входа в покои своей доверенной служанки, ожидая второго жреца. Рядом уже стоял Прелат, ярко выделяясь своим одеянием. Он говорил что-то о судах и потребности светского судейства в наставлениях. Из-за угла показался капитан гвардии – высокий седой мужчина со шрамом возле левого уха. Он и отвечал за поиски.