Я поперхнулся и закашлялся. Как – на том берегу? Неужели я до такой степени вымотался, что стал путаться в карте? Ни слова не говоря, я достал карту и развернул её. Нет, всё правильно. Селение нухолосов находится на нашем берегу. Не верить карте я не мог, но, зная Тхэна, ему тоже.

– Здесь что, два селения? – спросил я.

– Почему – два? – теперь уже удивился Тхэн. – Селение в этой долине одно. И живут в нём нухолосы.

– А откуда ты взял, что оно на том берегу? На моей карте селение на нашей стороне реки.

– Было здесь, сахим, – согласился Тхэн. – Ещё двадцать дней назад было. Теперь селение за рекой.

Я недоумённо поднял брови.

– Почему?

– Скоро Нунхэн будет искать себе новый путь. И потечёт там, где раньше жили нухолосы.

«Понятно… – подумал я. – Теперь многое понятно. В том числе, почему на аэровидеосъёмке консула берега реки голые и пустынные. Видимо консул поймал парусника в тот момент, когда Нунхэн изменила русло. Так сказать, на новых берегах…»

– Это тебе Колдун сказал?

– Да, сахим. Он разговаривал с Колдуном нухолосов.

– И как скоро река изменит свой путь?

– Скоро, сахим. На третью ночь.

Я прикинул в уме. Хороша ситуация, нечего сказать! Продолжая идти вдоль берега, мы как раз попадём под наводнение на месте бывшей деревни. Если мы уже не в его зоне.

– Спроси у Колдуна, вот здесь, где мы сейчас находимся, вода нас не накроет?

Тхэн рассмеялся.

– Зачем тревожить Колдуна по пустякам? Я и сам знаю, сахим. Река начнёт поворачивать вон там. – Он махнул рукой вниз по течению. – Видите большой остров с деревьями?

– Значит, нам здесь ничего не грозит?

– Ничего, сахим.

Я задумался. Идти сейчас вперёд не имело смысла, а переправляться на другой берег – нельзя. Оставалось одно: переждать наводнение здесь. Я вновь развернул карту и, сверив на запястном календаре хронометраж пройденного пути с его разбивкой по карте, убедился, что опережаю график, составленный дома, на трое суток. Маловато. Сидеть здесь придётся минимум неделю, пока новое русло Нунхэн более-менее установится и уровень воды нормализуется. Значит потом нужно увеличивать либо скорость каравана, либо время дневных переходов, чтобы войти в график. Прямо сказать, перспектива невесёлая…

Я вспомнил, с каким напряжением мы штурмовали второе лёссовое плато, и понял, что такого темпа могу не выдержать. А если в этот момент меня атакует млечник? И тут до меня, наконец, дошло. Идиот! Нет, кажется, я действительно отупел до маразма. Изматывая себя непосильными нагрузками, лишь бы только не выбиться из графика, я тем самым облегчаю млечнику его задачу. Ведь он только и ждёт, когда я вымотаюсь до изнеможения, чтобы взять меня без всякого сопротивления! Конечно, соблюдение графика играет не последнюю роль в моём предприятии, но не ценой же собственной жизни навёрстывать просроченное время? Так легко из охотника превратиться в дичь.

– Решено, – сказал я Тхэну. – Завтра ставим здесь палатку и отдыхаем. Шесть дней.

– Может, всё-таки пойдем в селение, сахим? – несмело предложил Тхэн.

– Нет. Бабочки не любят жить рядом с населёнными пунктами, – на ходу выдумал я причину.

Тхэн рассмеялся.

– Это, наверное, у вас, людей, – сказал он. – Мы живём со всем живым в дружбе.

– Знаю, – кивнул я. – Но бабочка, на которую я охочусь, обитает не на Пирене. А я говорю о ней.

Тхэн пожал плечами, загасил костёр и, взяв с земли мою пустую миску, пошёл её мыть. Я не стал ждать, когда он вернётся и усядется у погасшего костра с лицом истукана, чтобы вести переговоры с Колдуном, забрался в спальник, принял таблетку тониспада и закрыл глаза.

Этой ночью у меня страшно разболелась голова. Меня бросало то в жар, то в холод, я метался во сне, как в бреду. Экранирующая сетка, как мне казалось, раскалилась добела, сжигая на голове кожу и волосы, а электроды вольтовыми дугами испепеляли мозг. Руки сами собой тянулись к голове, и если бы не действие тониспада, чётко разграничивавшего в сознании реальность происходящего и фантасмагорию сна, возможно, в припадке боли я бы неосознанно сорвал с себя сетку. Но стоило только рукам прикоснуться к голове, как я просыпался.