Расстелила на траве косынку и высыпала на нее красивые разноцветные нитки бисера, сразу же заблестевшие на ярком весеннем солнце, вызывая восторг и подзабытое желание украсить себя. Еще раз мысленно поблагодарила дриаду за чисто женский подарок.

– А можно я возьму себе красные и голубые? – спросила Мика, осторожно поглаживая украшения пальчиками.

Мне остались желтые, фиолетовые и парочка зеленых ниток. Вспомнила, что Ниса считала их самыми подходящими к моим серебристым волосам.

– Бери, если нравятся, – добродушно разрешила я.

Высушив волосы, вплели эту красоту в косы, помогая друг дружке. По одной нитке – вдоль лица, две – на макушке, уложив косы в виде короны, а оставшимися тремя перевили свободный хвост, начиная от затылка и заканчивая узелком на концах.

– Ты выглядишь как озерная фея, – восхищенно выдохнула Мика, осматривая дело своих рук.

Озерные феи – одна из легенд Тирэя. Они прекрасны, как богини, и лишь единицы удостаивались чести их увидеть. Хотя, по мнению поварихи Эльзы, эти феи просто-напросто топили тех самых «достойных», оттого и рассказывать об их лучезарной, но смертельной красоте некому.

Поэтому я лишь криво ухмыльнулась в ответ на сомнительный комплимент Мики. И все чаще ловила себя на том, что с огромным удовольствием улыбаюсь во весь рот, не боясь демонстрировать темноэльфийские клыки. Стереотипы светлых слишком быстро потеряли для меня важность и незыблемость. Хотя это, если честно, радует: я полной грудью дышу свободой, и даже мысли о будущем больше не пугают и не давят. Кажется, теперь я со многими трудностями в силах справиться.

Мы обе вприпрыжку кинулись любоваться своими отражениями в водной глади. Улыбаясь, рассматривали в заводи то себя, то друг дружку, сравнивая и опять восхищаясь.

– Некоторые леди так украшают себя даже на светский прием к Повелителю, – завороженно выдохнула я.

Сейчас я еще больше походила на мамин портрет. Серебристые волосы блестели на солнце, серые, почти прозрачные глаза сияли радостью и удовольствием, а пухлые губы, раздвинутые в улыбке, обнажали белоснежные зубы. Я смешно наморщила нос, а потом ткнула в отражение пальцем.

– Ну вот, а я еще собой не налюбовалась… – заворчала Мика.

– Поверь, ты – самая красивая женщина, которую я видела… – И на всякий случай уточнила: – Из оборотней…

Девушка расплылась в довольной улыбке, невероятно грациозно улеглась на берегу и, опустив ладонь в воду, мурлыкнула:

– И скольких женщин-оборотней ты видела?

– Пять! – хихикнула я.

Теперь уже в меня полетели брызги, заставляя с хохотом закрываться руками.

– А к нам кто-то идет, – неожиданно прервал веселье Хем.

Мы насторожились и прислушались, но вокруг слышались лишь птичьи трели да шум ветра в кронах деревьев. Мика усиленно поводила носом и скривилась в отчаянии – видимо, так ничего и не почуяла.

– Ты уверен? – заволновалась она.

Хем прислушался, потом неуверенно ответил, исподлобья глядя на оборотницу:

– Да! Прямо на нас, и их много.

Больше мы переспрашивать не стали. Мика рванула к костру и залила его отваром. Сунула котелок в мешок, туда же быстро затолкала все наши вещи, не утруждая себя одеванием – времени нет. И спрятала его под корни. В одних рубашках, не сговариваясь, мы рванули к ближайшему раскидистому дубу.

– Лезь быстрее наверх, – прошептала я Хему, толкая его под зад.

Мальчик вскарабкался на ветку, за ним я. Мика помогла нам забраться повыше. Царапая кожу на бедрах и локтях, я изо всех сил лезла на дерево, забираясь вверх и вверх. Глядишь, не заметят и пройдут мимо.

– Ш-ш-ш… – зашипела на нас Мика, призывая к молчанию.