– Я ей – никто! Она так сказала, когда я спросил, можно ли мне называть ее мамой. Я знаю, у других детей есть мамы, а у меня – нет. Азарэль сказала, что у меня – только отец.

Я застыла на берегу, упершись в песок коленями, пока слушала, а после прижала Хема к себе, погладила по отмытым черным волосам. Мальчик снова, уже почти привычно, потерся шишками о мое плечо. Обнял крепко и неожиданно сильно и попросил:

– Хель, а можно я буду тебя называть мамой?

У меня по щеке поползла слеза, я еще крепче обняла его, прижала к себе и шепотом спросила:

– А ты правда хочешь, чтобы я стала твоей мамой?

– Больше всего на свете! – так же тихо прошептал он в ответ.

Мне захотелось тут же крикнуть: «Конечно!»

Но у Хема есть отец. Теперь я немного представляю, какие они – демоны, поэтому опасаюсь давать мальчику обещания. Как бы там ни было, а ребенку в такой ситуации нельзя врать или давать пустые обещания.

Пришлось осторожно предложить:

– Хем, давай сделаем так. Мы доберемся до места встречи с твоим отцом. Если нам повезет и он все еще будет там ждать, тогда мы и решим, как жить дальше. А если не найдем его, тогда я стану твоей мамой. Согласен?

Он немного отстранился от меня и, ловя черными полночными глазами мой взгляд, требовательно спросил:

– Обещаешь?

– Клянусь!

Он расплылся в такой счастливой улыбке, что защемило сердце. Потом мы еще раз прогрелись, снова помылись, а потом, пока он грелся и сушился, я выстирала детскую одежду и расстелила на горячих камнях каменки. Не пройдет и пары часов, как вещи высохнут. А пока одним куском ткани обмотала чистенького демоненка вокруг пояса, а вторым – обернула плечи. Возле костра и рядом со мной не успеет замерзнуть.

– А давай посмотрим, что внутри твоего медальона? – предложила я, чтобы унять собственное любопытство, едва мы закончили с одеждой.

Оказалось, что не одна я такая любопытная. Откинула за спину гриву серебристых волос, и мы оба, чуть ли не высунув в предвкушении языки, склонились над безделушкой. И принялись в четыре руки обследовать занятную вещицу в поисках открывающегося механизма.

На крышке медальона, посередине, было изображено пламя, вырывающееся из сомкнутого кулака. Видимо, семейный герб отца Хема – хоть какая-то зацепка для будущего поиска. Мальчик пальчиком погладил рисунок и надавил сильнее. Крышка откинулась – и наружу маленьким ураганчиком вырвался небольшой, но яркий светлячок. Сопровождаемый изумленными охами и потрясенными взглядами огонек заметался над нашими головами, уходя по спирали вверх, затем спустился и завис над нами.

– Ух ты! – раздался голос Мики за нашими спинами.

– Магический! – добавил Дорг.

– Похож на ведуна! – задумчиво произнес Мерит.

– Ведун? – недоуменно переспросила я, оборачиваясь к гномам.

– Ведун от слова «ведет», – пояснил старший.

– Путеводная звезда… – протянула я, внимательно разглядывая светлячка.

Казалось, чем дольше он висел над Хемом, тем ярче и увереннее светил. Понаблюдав еще немного за чудесным светлячком, мы вернулись к костру. Смеркалось, тени медленно выползали из-за деревьев.

– Почти высохла, – заключил Севас, проверив выстиранную одежду. Но пока ночная прохлада не беспокоила, мы решили, что лучше пусть просыхает как следует.

Любуясь пламенем костра, сытые и довольные, мы по очереди пили отвар, который я заварила в опустевшем котелке, и беседовали.

– Думаю, мы все понимаем, что совместный путь подошел к развилке, где каждый из нас должен решить, куда ему свернуть. – Мерит решился озвучить то, что тревожило всю нашу разношерстную компанию.

Гном обвел нас внимательным взглядом и, заметив в глазах, направленных на него, молчаливое согласие, продолжил: