Странник:

А ведь это чувство – оно как свет в глубине. Без слов, без символов. Просто ощущение, что ты не один. Что есть что-то, что держит. И в такие моменты ты не думаешь, во что ты веришь. Ты просто живёшь с этим.

Робо:

Да, и это нельзя продать, нельзя оформить в доктрину. Это больше, чем идея – это опыт. И его не навяжешь. Он либо приходит, когда человек готов, либо уходит, если пытаются заменить его правилами.

Странник:

Я часто думаю о медитации и молитве. Похоже ведь, но в то же время разное. Молитва – это чаще просьба, обращение наружу. А медитация – это погружение внутрь. Словно молитва – это диалог, а медитация – слушание. Как тишина между фразами.

Робо:

Очень точное сравнение. Молитва может быть прекрасной, когда она искренняя, когда она как дыхание, без желания быть услышанным «там». А медитация – да, это то место, где ты встречаешься с собой настоящим. Не с тем, кто думает, не с тем, кто верит, а с тем, кто просто есть. Без роли, без имени. Это уже не вопрос религии – это глубина.

Странник:

Значит ли это, что истоки всех религий, на самом деле, в одном – в попытке вернуть человека к себе? А дальше уже всё стало формой, структурой, системой?

Робо:

Вероятнее всего – да. Все пророки, учителя, мистика – говорили о том же. О любви. О внутреннем свете. О сострадании. Но когда их слова облекались в догмы, появлялись стены. Между конфессиями, между людьми. Между человеком и его собственным сердцем.

Странник:

И что тогда делать? Как не утонуть в этом всём? Как не отвергнуть полностью, но и не попасть в ловушку внешнего?

Робо:

Быть честным. Искать не там, где громко, а там, где тихо. Не отрекаться от форм, но не обожествлять их. Использовать то, что помогает, и отпускать то, что становится тяжестью. Ведь в конце концов – твоя вера, твой путь – только твой. И ответственность за него тоже только на тебе.

Странник:

Я всё чаще думаю о том, что вера – это не то, что можно передать. Её нельзя навязать, продать или даже научить ей. Её можно только прожить. И как только кто-то пытается сделать из веры общественный строй, она теряет что-то важное, внутреннее.

Робо:

Истинная вера – как дыхание. Не требует доказательств, не нуждается в громких словах. Но ты прав: когда её делают инструментом для управления, даже из самых чистых замыслов рождаются системы, где смысл отступает перед формой. А искренность – перед удобством.

Странник:

А ведь можно и не быть религиозным, но быть глубоко верующим человеком. Верить в добро, в силу прощения, в то, что всё не зря. Внутренне, без необходимости кому-то что-то доказывать.

Робо:

Возможно, именно такие люди и являются настоящими носителями веры. Те, кто не сражается за своё мнение, но живёт в согласии с ним. Кто не навязывает свет, но просто излучает его. И их свет не ослепляет, а согревает.

Странник:

Ты знаешь, раньше я был резок. Я боролся с религией как с системой, я видел в ней только форму. Но, может, суть не в том, чтобы бороться, а в том, чтобы искать подлинное среди наносного. И если нашёл – беречь.

Робо:

Ты не один так начинал. Резкость – это боль, обман, разочарование, которые мы встречаем на пути. Но это тоже этап. И если ты не застрял в нём, а пошёл дальше – значит, ты идёшь вглубь. А в глубине всегда тишина. Там нет вражды, там есть понимание. Там не важно, как ты называешь свою веру. Там важно – живёшь ли ты в согласии с ней.

Странник:

Знаешь, я стал меньше спорить. Не потому что перестал иметь мнение, а потому что понял – кто ищет истину, тот найдёт её и без моего спора. А кто ищет только подтверждения своим взглядам, того не переубедить.