Лиски вздохнул.

– Сначала про Мару-Эль. Влечение объясняется на генетическом уровне. Ваши тела подходят друг другу…

– Лиски, – Дариан покачал головой, – я знаю это. И ты знаешь, что я знаю. Можешь сказать что-то еще? Я могу посмотреть гены Мару-Эль?

– Нет, Дариан. Информация о ее генетическом строении не внесена в обменник.

– Почему Милары почти не вносят информацию?

– К сожалению, не могу ответить на этот вопрос.

– Лиски, отчего так? Ты знаешь все о ней, о ее семье независимо от того, вносят они официально данные или нет, но не можешь мне рассказать.

– Дариан, дорогой, я всего лишь думающий и наблюдающий обменник информации. И я обязан уважать выбор каждого лилового. Конечно, я могу дать совет, но не более того, исходя из той информации, которой располагаю, думая о каждом лиловом. Да, я все знаю о них, и даже то, о чем сейчас думает Мару-Эль, но как я могу тебе это рассказывать, если она не желает делиться этим. Подразумеваю, официально.

– Хорошо. Расскажи мне внесенную информацию об их семье.

– Информация о дате рождения Мелонии не внесена. Ресэли семьдесят восемь лет, Мару-Эль двадцать три года, Рене девятнадцать. Не внесена ни одна генетическая карта членов семьи. В той пирамиде, которую ты видел, Милары живут двадцать пять лет. Все остальное ты знаешь: кто чем занимается, и кто что любит. Все то, что они сами внесли в базу моих данных.

– Очень мало. Они необщительны?

– Не могу дать оценку сравнения, так как не имею точки отсчета в данном вопросе.

– Прекрасно, – Дариан устало посмотрел на обменник, в его обличье свободно расположившийся в кресле. – Что ты можешь сказать о сферах, увиденных мной на дне озера?

– Им несколько тысяч лет, они созданы по проекту одного из предков Мелонии. И все. Это официальная информация на сегодня – лишь констатация факта, что они существуют. После купания в озере ты знаешь о них больше, чем остальные жители планеты, исключая семью Миларов, разумеется. Не хочешь поведать миру лиловых о свойствах сфер и о том, что ты испытал?

– Лиски… Если этого не захотели собственники и изобретатели, то как могу это сделать я? Вряд ли так будет этично с моей стороны, ты согласен со мной?

– На все твой выбор, и я уважаю его, – ответил обменник.

– Как с тобой бывает сложно, – вздохнул Дариан. – Скажи мне, то, что я видел в сфере, показывающей мое будущее…

Он помолчал и продолжил:

– Хорошо ли это?

– Дариан, у каждого свой путь и свое видение, что хорошо и что плохо. И тебе выбирать. Я не могу сделать за тебя тот или иной выбор. Но ты знаешь, иногда нужно взлететь, чтобы понять, где ты, а иногда упасть, чтобы вновь научиться летать. И хорошо это или плохо… Ты всегда идешь туда, где тебе нужно быть.

– Ты мне так и не ответил, почему я только сегодня познакомился с Мару-Эль, – Дариан чувствовал, что обменник уходит от основной темы разговора и не хочет делиться точными данными.

– Но ты ведь еще многим не интересуешься на этой планете. Значит, пришло время познакомиться с семьей Миларов. Наступит другой час, и ты откроешь другие секреты мироздания.

– Да, ты прав. А почему моя мама никогда не упоминала имя Ресэли… Впрочем, оставим это. Еще один вопрос. Я заметил, что Милары живут окруженные материей и программами, на которые должно тратиться большое количество энергии, – Дариан вопросительно посмотрел на обменник.

Его двойник молча сидел в кресле, и тогда Дариан, понимая, что его мысли почему-то не хотят озвучить, продолжил:

– Уверен, одному обменнику такое не под силу. Что происходит у Миларов? Как один источник энергии может справляться? Что ты делаешь там? Я имею в виду, конечно, не тебя, а обменник Миларов, но ты что здесь, что там, ты же один и тот же. В этом доме я называю тебя Лиски, в доме Мару-Эль – Миларом, но сущность твоя не меняется. Ты везде один и тот же.