Открою еще один секрет. С самого раннего возраста, ну вот с того момента, как я себя помнил, ваш покорный слуга к любой технике не имел абсолютно никакого отношения. Что-то написать, сочинить, рассказать – пожалуйста. Но если бы мне поручили починить, например, в квартире электрическую розетку, то весь дом остался бы без света. Прибить гвоздь тоже всегда было проблемой, причем огромной. Ну не технарь! Наотмашь не технарь!

…В помещении кружка меня ждали ребята из младших отрядов. Возраст примерно 8–10 лет. Они что-то строгали, вырезали и склеивали. Присмотревшись повнимательнее и неимоверно напрягши свой гуманитарный ум, я понял – дети делают макет старинного парусного корабля. Тотчас ко мне подошел мальчик и, протянув какой-то план-схему, спросил: «Дядя! Скажите, а под каким углом к гротмачте мне надо приклеить бомбрамсель?» Не гарантирую точность и достоверность цитируемых терминов. Все эти слова слышал первый раз в жизни и с огромным ужасом. Делать было нечего. Взял в руки схему и минут пять пристально рассматривал ее. Мальчик робко прокомментировал: «Дядя. Извините, но Вы держите план вверх тормашками!». Быстро перевернул злополучную бумажку. Легче и понятнее от этого не стало. В какой-то момент осенила гениальная идея! Вернул план мальчику и многозначительно так изрек: «Ну, это… ты посмотри повнимательнее. Здесь все понятно… сам разберешься!»

В конце дня ко мне подошел тот же самый стеснительный пацан с двумя друзьями. Немного помявшись и попереминавшись с ноги на ногу, он тихо сказа: «Дядя! Вы это, не приходите сюда больше. Зачем Вам тратить время? Мы сами разберемся. И никому не скажем!»

На этом мое руководство кружком моделирования закончилось. Но не закончились приключения…

Итак, судомодельные мытарства закончились. Впереди переливался всеми красками радуги безоблачный, продолжительный отдых. И он, отдых этот безбрежный, наступил и стал длиться, длиться, длиться до тех пор, …пока не надоел. А осточертело безделье довольно быстро. Дорога в технические кружки была заказана стопудово. Маршировать и бить в барабаны на пионерских слетах желания не было никакого. И тогда мы решили поехать в Одессу! Почему именно туда? Просто вечером в красном уголке посмотрели по старенькому черно-белому телевизору какой-то ужасно приключенческий фильм про мать всех городов. И решили совершить туда путешествие. И, естественно, нашли приключения на свои головы.

…Натуральным образом сбежав из лагеря, мы отважно пробрались к ближайшей автобусной остановке сквозь бездорожье и буреломы села с нежным название Перерытое. Сверхзадача была – добраться до районного центра Дубоссары, откуда, по нашим прикидкам, что-нибудь да ходило в славную Одессу. На остановке висело очень немудреное расписание, состоявшее только из одной цифры. Дело в том, что автобус проходил здесь один раз в день. Нам повезло, и люди еще только ожидали транспорт. Ждать пришлось пять часов.

… В Дубоссары мы приехали глубоко под вечер, точнее – под ночь. Здесь же, на автовокзале, узнали, что в Одессу действительно ежедневно ходит дизельный поезд. Но ежедневно, а на дворе стояла чудесная ночь. И это говорило только об одном – надо где-то переночевать. О том, чтобы устроиться в гостиницу, речи не шло. Ни одной гостиницы в округе не было. Не нашли и привычных бабулек, предлагавших в аренду койко-места в своих квартирах. Скорее всего, они рассосались по причине глубоко ночного времени суток.

Оставалось одно – спать на автовокзале. А ночью, друзья мои, с виду чистый, светлый и приветливый вокзал представлял совсем другое зрелище! Кассы, магазинчики, кафешки – все закрылись на амбарные замки и суровые засовы. Вместо снующих пассажиров с котомками, чемоданами, рюкзаками и вечно орущими маленькими детьми все помещение зала заполнили нищие и бродяги. Да-да! Настоящие, в лохмотьях, с нечитаемыми лицами и дурным запахом. Если кто-нибудь помнит нетленное произведение Горького «На дне»… Аккурат мы туда и попали. Бродяги деловито, по-хозяйски занимали лавочки, места под скамейками, ниши около ларьков. Присесть решительно было негде. Да и в мыслях у нас не было такого желания. Дело в том, что местный ночной народец очень хорошо знал друг друга. А вот на нас все смотрели не то что бы с любопытством, а наоборот – с нескрываем раздражением. В иных взглядах читалась неприкрытая угроза.