Полагаю, что мне удалось подытожить, насколько в моих силах, общую систему коммуникаций Кавказа и укрепленных линий, охранявших народы против кочевников севера; я не стану повторять уже сказанное мной в исторической части об охране этих переходов Персами и Римлянами.

Что касается, в частности, истории о госпоже княжне Дарье, грабившей путников и бросавшей переставших ей наравиться любовников прямо в Терек, как бы с высоты Тарпейской скалы, то можно ее отнести к числу фаблио о временах правления Карла Великого. Нет ничего в грузинских хрониках, что могло бы поддержать эту сказку. Впрочем, я нахожу слишком мало вкуса у госпожи княжны, пришедшей усесться в орлиное гнездо, чтобы позабавиться(90).

Дарьял это не только закрытые врата для врага, Гунна, пожелавшего проникнуть в большую долину Кавказа, но еще и место, где завершается всякая растительность на склонах гор. Они полностью голые в долине Терека; и лишь в самой теснине начинаешь замечать по расселинам расколотых и угрожающих обвалом со всех сторон скал несколько низкорослых сосен.

Но вскоре природа оживает, и уже в Ларсе на 700 футах ниже и в 6 ½ верстах от Дарьяла она восстанавливает все свои права. Скоро деревья мачтового леса смешиваются с соснами и можжевельниками; понемногу они берут верх и первыми проникают на вершины скал, как видно по Ларсу.

За Дарьяльским постом переходим Терек по деревянному мосту, чтобы достичь левого берега; дорога скользит между рекой и огромными блоками осыпавшихся скал, покрытыми еще альпийской растительностью.

Но вскоре второй мост приводит путешественника на правый берег, и недавно завершенный путь избавляет его от столь трудного проезда у врат Святой Троицы; ведь, чтобы оставаться на правом берегу, в живой скале был вытесан путь, известный своими сложностями и рисками, которым подвергся Гамба в 1820 году. Господин Гамба говорит также, что дорога оказалась поднятой на несколько футов над самыми высокими водами Терека; я не знаю, насколько Терек ей овладел, поскольку в действительности теперь он течет по всей своей протяженности по старому пути и даже через врата Святой Троицы.

Третий мост находится ниже этого препятствия, которое мы не смогли преодолеть, и в 6 ½ верстах от Дарьяла; прибыв в Ларс в самом романтическом положении. Его древний замок покоится на выдвинутой скале, господствующей над Тереком: несколько хижин, пост и воиская команда размещаются у подножия скалы. На данном мной рисунке этого месторасположения, 2 série, planche 30, Терек у нас справа, а большая дорога, проходящая по гребню скалы, слева. Склоны, окружающие замок Ларса, один из ключей долины, все суть сланцевые и покрытые усеянными блестками черных сосен и кустарниками.

Пройдя Ларс, долина понемногу расширяется, склоны становятся лесистыми и менее крутыми. Черный сланец заключает Терек до девятой версты, где юрский известняк поднимается и опирается на эту основу, совершенно напоминая геогностическую последовательность Рачи и Лечкума. Слои известняка очень упорядоченные, подражающие наклону пластов сланца; они имеют 5–6 футов толщины и больше.

Именно здесь последнее образование, завершающее подножие Кавказа. Между Ларсом и Балтой часть дороги вытесана в плотной скале, на которой я обнаружил новый вид спирали или улитки, коей присвоил наименование Caracolla Darialis(91).

Долины Макал справа, а Саудонс Балты слева открываются над Тереком; горы довольно быстро снижаются, когда в 7 верстах от Владикавказа и в 18 верстах от Ларса мы выходим на равнину, создающую залив между горами, оказавшись снова в однообразной степи Юга России.