Верхняя половина Алазанской долины входит в Телавский уезд с 47 000 жителей, из которых 3 272 человека образуют население уездного центра.

Вся Кахетия производит пшеницу, главное питание жителей, и немного проса; но существенное богатство страны есть виноград. Она производит больше двух третей из 60 000 000 пинт вина, составляющих годовой доход Грузии.

Уже Страбон сообщает о крайнем изобилии в своем обзоре Иверии, когда, описывая долины Арагуса и Алазониуса, он говорит: «Виноградные лозы там никогда не окапывают до конца (ἀσϰάφος)(7), а только раз в 5 лет подрезают. Молодые лозы плодоносят уже на второй год, а достигнув зрелости, дают так много гроздей, что значительную часть их приходится оставлять на ветвях. Равным образом и скот в их стране хорошо растет, как домашний, так и дикий» (русский текст цитирован по изданию: Страбон. ГЕОГРАФИЯ в 17 книгах. Репринтное воспроизведение текста издания 1964 г. М.: «Ладомир», 1994. Перевод, статья и комментарии Г. А. Стратановского под общей редакцией проф. С. Л. Утченко. Редактор перевода проф. О. О. Крюгер). С тех пор здесь ничего не изменилось, и изобилие страны не уменьшилось.

Рассуждая о ресурсах Тифлиса, я уже говорил несколько слов о вине Кахетии, которое, конечно, одно из лучших на Кавказе. Но его качество зависит во многом от ухода, уделяемого при его изготовлении. Сведущие собственники, вышедшие из грузинской рутины, смогли получить сорта, способные соперничать с нашими хорошими бургундскими винами. В общем считается, что вина Кахетии не обладают букетом: это легко понять; он заглушается под запахом нефти, которой покрывается внутренняя поверхность винных мехов. Совсем другое дело, когда мы пьем его из только что открытого кувшина. Разлитое из него по бутылкам, оно сохраняет в течение нескольких лет изысканный букет.

Кахетинские кувшины самые большие на Кавказе; господин Паррот, описывающий способ их изготовления, видел их вылепленными в один прием на гончарном круге; я же наблюдал обратное в другом месте.

Согласно этому ученому профессору, гончар, желающий изготовить подобные сосуды общей величины 7 футов в высоту, 4 фута в ширину и полдюйма толщины, очень тщательно подготавливает свою глину, которую промывает, расстилает на плоской поверхности и усердно раздробляет деревянным мечом, чтобы придать ей возможную однородность. Гончар вылепливает тогда на маленькой и очень низкой лавочке вручную низ сосуда и без использования круга; он поднимает его боковины, насколько ему позволяет податливость глины; он останавливается тогда, покрывая края сосуда свежей листвой; пока его заготовка высыхает и уплотняется, он собирается изготовить 7–8 других сосудов, к чему сразу и приступает; когда он считает, что его произведение достаточно сухое, то возвращается к первому сосуду, устраняя листву, служившую сохранению его свежего края; он зажимает пальцами всю окружность края, делая на нем надрезы, в которые закладывает новый ярус, который собирается поднять выше, держа под мышкой длинный сверток глины. Он тщательно повторяет надрезы в обратном направлении для более прочного соединения новой глины со старой. Этот новый ярус поднимается от 7 до 8 дюймов, и гончар его укрывает листвой, когда есть угроза, что он изогнется. Тем самым, несколько раз возобновив свою работу, ремесленник достигает ее завершения. Если сосуд слишком высок для него, он пользуется лавкой, и поскольку основание сосуда очень узкое, он подпирает его по мере высыхания камнями или деревянными чурками.

Закаливание этих сосудов, которые не покрываются лаком, производится поочередно в больших печах, врытых в землю, без каких-либо иных действий, кроме обычных средств, прилагаемых по назначению.