Каменная комната больше походила на пещерный грот, нежели на жилое помещение. Тяжёлые массивные плиты, выложенные уступами, служили одновременно и скамьями, и лежанками, и троном одному-единственному господину верно на протяжении трёх веков – Дугпа-Мара, чёрному магу, творящему только зло. Козьи шкуры устилали холодные уступы, и головы туров смотрели на Деви со стен, зыркая тёмными пустыми зеницами. Девушка, дрожа, стояла на огромной чёрной шкуре буйвола, застилающей пол. Смертельный страх окутал её. Со всех стен факелы из человечьих черепов вспыхнули огненными глазницами, и лучи этого света соединились на ней, как на центральной точке.

Дугпа-Мара подошел к Деви вплотную и поднёс к её губам чашу из выскобленной черепушки, до краёв наполненную кровью. От одного только взгляда старого колдуна слёзы ручьями потекли по щекам Деви. Дугпа-Мара взял крепкой цепкой рукой девушку за скулы и сжал их, приоткрывая её рот и вливая туда жидкость из черепка. Губы девушки коснулись этой жидкости, и её сознание поплыло. Одним из козьих копытцев, которые в изобилии висели на шее как крупное ожерелье, колдун протёр губы Деви и прильнул к ним жадным поцелуем так, что капельки крови выступили из губ. Деви плавно опустилась в длинный ворс шкуры забитого накануне этой ночи животного, и Дугпа-Мара стал срывать с неё одежды, обнажая прекрасные упругие, в самом соку, девичьи груди. Деви, не имея возможности сопротивляться, стонала и плакала, а он, грубо тиская, покусывая, ласкал её, оставляя на шее следы сильных кровавых подтёков. Когда наступил миг проникновения в неё, Дугпа-Мара, подобно хищному разъярённому зверю, со всей силы вонзился в неё, беспощадно терзая её лоно. Деви кричала. Тонкая струйка крови стекала по внутренней стороне её бедра и алыми бусинками капала на белое сари.

Картинка в дымке сменилась, и Оракул-Саду увидел Деви на её плетёной лежанке мечущейся в бреду, а рядом её взволнованную мать, пытающуюся помочь дочери. Смочив в уксусном растворе тряпку, она стала обтирать тело Деви. Страшный звериный крик разрезал и наполнил пространство. Дугпа-Мара, обожжённый этим раствором, отпрянул в сторону от Деви, а она, очнувшись, бессознательно уцепилась рукой в его ожерелье и оборвала копытце, зажав его в своей ладони. Копытце, которым он стучал в барабан, вызывая к себе её невинную девичью душу.

Оракул-Саду подошёл к спящей Деви и разжал её кулачок. Завладев талисманом, вещью, принадлежащей древнему колдуну, он смог настроиться на его образ и по штреку времени вернуться в прошлое, чтобы узнать о его намерениях. Оракул-Саду был удивлён, узнав в Дугпа-Мара почтенного Раджу, именитого и приближённого к правителю. Он увидел в Радже его второй лик – лик монстра, сидящего в его теле, лик колдуна Дугпа-Мара – и стал, читая над копытцем различные мантры, считывать его грязные чёрные мысли. Оракул увидел, как колдун лечит людей, которые, доверяя его мастерству, нескончаемым потоком идут к нему, а Дугпа-Мара заточенным остро алмазом прокалывает кожу человека и берет у него кровь для того, чтобы совершить предсказание и, отталкиваясь от него, дать страждущему необходимое зелье. А на самом деле использовал потом засохшую кровь человека, совершая ритуал для усиления своей энергии и продления своих жизненных сил. Таким образом, взяв кровь у человека, колдун всегда имел возможность черпать из прямого источника жизненную силу, и от этого росла его магическая сила. Дом колдуна был хоть и сер, но богато уставлен сундуками с золотом и драгоценными каменьями, которые ему щедро жертвовал правитель за то, что он управляет духами стихий, оберегая его земли. А на самом деле колдун сам мог наносить астральные энергетические удары, а для всех говорил, что духи неба покорились и служат ему.