По стенам комнаты книжные шкафы до потолка. Над диваном висит оружие или имитация его: сабли, ножи, пистолеты. Напротив дивана, между двумя окнами, огромный жидкокристаллический телевизор. Кое-где ещё мягкие пуфики, расставленные беспорядочно.

Я обернулся на Гулю. У неё из глаз потекли слёзы:

– Алёше сегодня день рождения. И не говорите, что вы приехали не специально, не говорите.

Я сунул руку в задний карман джинсов и достал зверушку.

– Подарок! – вскрикнула Гуля. – Я сейчас отнесу, – и пропала в дверях.

Когда она вернулась, я сказал, чтобы что-то сказать:

– Хорошая у вас квартира.

– Неплохая, ещё если бы не этот крематорий, – она кивнула головой на котельную в окне. – Давайте с вами выпьем за здоровье Алёши, а потом вы закусите хорошенько.

Я взялся за бутылку вина, но она сказала:

– Водки. Сегодня можно водки.

Я открыл бутылку и накапал. Не люблю эти дурацкие бутылки с дозаторами, никак не получается к ним привыкнуть. Мы чокнулись стоя и опрокинули стопки. Причём она именно опрокинула, а потом закусила зелёным лучком.

– Вы ешьте, ешьте. А я пока приготовлюсь. У меня всё есть. Я вам расскажу про Алёшу. У меня есть и фотографии, и видео. Кушайте.

Она положила в одну тарелку кусок рыбы, в другую – салатов. Чтобы не обижать её и чем-то заняться, я налёг на угощения и, что называется, вошёл во вкус.

Гуля передвинула один из пуфиков, поставила на него ноутбук и принялась настраивать. Подобрав платье, она встала перед компьютером на колени, двигала мышкой по полу и смотрела на экран. Платье у неё застёгивалось на спине длинной молнией, и я подумал, как же она изловчилась застегнуть его сама.

Во всё время моего пиршества на экране стоял Лысый, склонивший голову, бородатый. Он что-то держал в руках. Когда Лысый пропадал и по тёмному экрану начинала бегать заставка компьютера, Гуля, севшая за стол рядом со мной, шевелила мышкой на длинном проводе. Шевелила резко, нервно. Она выпила ещё две стопки, и теперь, видимо, кровь закипела, желая деятельности. Лицо её слегка покраснело, но не всё, а пятнами.

Наконец я поел и отставил тарелку. Гуля едва дождалась этого момента:

– На этом видео крестный ход в Пасхальную седмицу. Алёша несёт крест. Он помогает храму деньгами и делами, поэтому священник разрешил ему нести крест. Смотрите!

«Христос воскресе! Христос воскресе!» – кричал священник.

«Воистину воскресе! – невпопад гудели все, и Лысый тоже. Видно было, как у него напрягаются жилы: – Воистину воскресе!»

Я смотрел на это всё как ошарашенный. Впереди знамёна с изображением Иисуса Христа и Богородицы, крест, иконы, иконы. Время от времени священник брызгал на людей водой с большой кисточки, словно рисовал их небрежными мазками художника: «Христос воскресе!»

Лысый по повадкам и по бородатости походил на Высоцкого из «Вертикали».

Когда всё кончилось, меня можно было выжимать. Даже красивый тёмно-коричневый стул, казалось, мокрый подо мной. Встань я, и останется след.

Гуля смотрела на меня и ждала, что я скажу.

– А можно мне в душ? – спросил я.

Когда у меня такое состояние, мне для расслабления надо принять воздушную или водную ванну. Воздушную я принять не мог, поэтому попросился в душ.

Гуля ничего не ответила. Потом принесла халат и полотенце:

– Халат не ношеный, гостевой.

Халат этот мне очень помог: свободный, лёгкий. После душа стало намного лучше.

Потом мы смотрели, как Лысый причащается. Правда, его почти не было видно в толпе. Священник всех поочерёдно кормил с ложечки из большой чаши. Я всё это смутно вспоминал, что со мной это было, поэтому так и прошибало. Потом лес, небольшой рубленый домик, и в нём купальня со спускающейся в воду лесенкой. А Лысый окунается. Он окунался в длинной белой рубахе. Рукава этой рубахи длинные, даже слишком длинные, свисают. Поэтому Лысый похож на бородатого состарившегося Пьеро.