– Иваныч, давай на бутылку! Зараз сбегаю!

Иваныч, седой старик с красным, оплывшим лицом, сел на нарах. Он, как и Коля, никогда не снимал куртки и своей тёплой бейсболки с ушами. Было удивительно, как ему не жарко.

– Так с мокрой задницей побежишь? – спросил Иваныч и закашлялся.

– А без проблем.

Иваныч пожевал губами. Ему уже давно хотелось выпить, но не было повода. А предприятие, которое он задумал, осуществить в реальной жизни, а не в мечтах было намного сложнее. И Иваныч достал деньги.

Когда Коля ушёл, Макс повернулся в сторону старика и подмигнул ему. Снова закурил. Вся левая рука у Макса в наколках.

Как так получилось, что Иваныч оказался на улице рядом со сторожкой, никто не помнил. Пили три дня, и вот последние полдня, сходивший под себя, плохо пахнущий, Иваныч лежал на улице около пустого баллона для газосварки.

Скорую вызвал Макс. На рассвете он вышел из сторожки всё в той же майке и поёжился от холода. Примораживало. И вдруг с удивлением заметил Иваныча, словно до этого никогда его не видел. Иваныч был без бейсболки, которая лежала чуть на отлёте. Макс пощупал что-то у него на шее и стал звонить по мобильному в скорую.

Именно тогда я решил поехать на его родину вместо него. По правде говоря, я уже давно завидовал, что у человека есть место, куда он может поехать. Я как раз пришёл на смену и на свой страх и риск до скорой успел проверить паспорт Иваныча. Прописка оказалась московской.

Но менять решение было поздно. Куда-то всё равно надо было ехать.

Правда, выехать сразу не удалось: предприниматель, у которого я работал, не хотел отдавать зарплату. Он промурыжил пару недель. И если бы не менты, которые расследовали дело о смерти Иваныча, наверняка остался бы я без денег. А _{>так они брали показания, от}печатки пальцев, особенно у Макса и Коли Заразы. Меня с ними не было (я не мог много пить), поэтому ко мне не придирались. Уезжая, я представил, что можно подумать, что я что-то сделал с Иванычем, а потом смылся.

Выехал рано утром, но заплутал в родном городе. Одно дело ходить пешком по дорожкам, и совсем другое – ездить на машине. Через час езды я собрал кучу матюгов и сигналов объезжающих меня водителей, вспомнил, как управлять автомобилем и все Правила дорожного движения. В автошколе я учился ещё до армии. Помню, сначала ходил без очков, и мастер говорил: «Как слепой ездите! Как слепой ездите». Теперь у меня линзы, которые я не ношу, и купленная медицинская справка. Вообще, я забываю людей, с которыми говорил недавно, часто забываю, что было вчера, но хорошо помню всё, что было до армии. Врачи советуют записывать. Покуролесив по улицам, я оказался в центре города около площади. В машине становилось жарко.

– Девочки, девочки, сюда, наше такси приехало, – закричала молодая женщина в платье, похожем на цыганское. Вслед за ней, подпрыгивая, бежали две маленькие девочки с тоненькими ручками. Третий ребёнок висел у груди в специальном мешке. На спине у женщины виднелся порядочный рюкзак.

Она подошла к машине и, запыхавшись, спросила в открытое окно:

– Это такси?

– Да, такси, – зачем-то ответил я.

– Девочки, вот видите, это наша зелёная машинка. – Она распрямилась и, щурясь от солнца, поправила волосы.

Я вылез, усаживая их, специально взглянул на свою «четвёрку» – она была синего цвета.

Не проехали мы и двадцати метров, как сзади тоненький голос закричал:

– Какать.

И мне пришлось остановиться, заехав одним колесом на газон, и включить аварийку.

Покакала младшая – Агриппина. Женщина, оставив на меня старших девочек, побежала с горшком обратно к площади что-то «удобрять». Видимо, что-то знакомое. Как только мать убежала, девочки заплакали. Младшая кричала, у старшей бесшумно лились слёзы.