Таким образом, я оказалась в Санкт-Петербурге.

Каждый день приходила на кладбище и разговаривала с ней. Я приходила утром и уходила после обеда. Выходя из метро, и до самих ворот Смоленского кладбища я была собой, но стоило пройти за ворота, я превращалась в огромную белую птицу. Мои крылья охватывали все пространство кладбища. В этот период я знала там все и всех, кто там был. Я оберегала тех, кто приходил с чистыми помыслами. А уходя, становилась опять собой. И так продолжалось почти полгода. Однажды я вышла из метро и увидела двух женщин, они почему-то привлекли мое внимание. Видно было, что они впервые оказались здесь и искали кладбище. Проводила их молча до кладбища, показала, куда идти, и пошла. Вдруг одна из женщин поворачивается и говорит: «Вы же Ксения Петербургская? Это же Вы!» И даёт мне 50 рублей. Я не хотела брать, но она настояла, и тут из меня вырвалось: «Ура! Наконец-то я смогу купить мороженое!» Внутри меня все дрожало и ликовало от счастья, словно я никогда не ела мороженое. И первое, что я сделала, выйдя с территории кладбища, конечно, купила мороженое. И мне казалось, что я ничего вкуснее не ела.

Я не замечала, как текло время, не замечала никого вокруг. Так происходило почти полгода изо дня в день. И однажды мои старания были вознаграждены. Я услышала голос Ксении, ее запах и увидела ее перед собой такой, какая она была при жизни. Но размеры ее тела превышали человеческие, она была выше, чем ее часовенка. Она стояла как приклеенная к зданию часовни и не могла двигаться. Она попросила освободить и дать ей уйти. Это был как раз день ее рождения. А вокруг было много людей, которые пришли со своими просьбами. Освободив ее, я услышала счастливый смех, и ее дух растворился в пространстве. Это были минуты счастья для нас обеих.

После этого ещё два года я работала в Питере и посещала храмы и монастыри. Ко мне обращались святые, и я шла в тот храм, где находилась их иконы. Это был интересный опыт. И так было не только в Санкт-Петербурге. Это была одна из причин, почему меня не любили священники. То, что происходило в момент моего общения со святыми, невозможно было скрыть.

Меня пытались выгнать из храмов, угрожали вызвать полицию, закрыть в психушку, хотя я не нарушала законов и никому не мешала. Так меня «принимали» во всех храмах России, которые я посещала.

Но были храмы Молдовы, где было совершенно другое отношение ко мне. Они не знали обо мне ничего, но делали то, что я говорила, и не вставали у меня на пути. Именно в Кишиневе есть единственный храм, где я передавала Силу священнику. В России это невозможно. Священники российских храмов заменили собой Бога, взяли на себя функции Бога. Забыв о том, что они только проводники. Но это отдельная история, и этому можно посвятить целую книгу.

Вернёмся к нашей теме и продолжим разговор о жизни в Питере. Это был период, когда мой путь в буддизме завершился. И я была уже не там, но еще и не здесь. Это был сложный период.

В один из дней я отправилась в буддистский храм, вернее, дацан на станции метро «Старая Деревня», чтобы найти ответ на все тот же вопрос, не дававший мне покоя, что же мне делать дальше. Я надеялась, что, может быть, что-то меня натолкнет на ответ. Когда приехала, в храме не было никого, кроме одного монаха. Я подошла к нему все с тем же вопросом: Что делать? Он посчитал дату моего рождения, однако ничего не смог понять, сказал лишь, что мне не надо идти в монастырь, что это не мое, и отправил к настоятелю. Но у настоятеля мышление оказалось совсем не буддистским. Это был бюрократ, страдающий манией величия. Он мне сказал, что, во-первых, я должна сначала поменять религию и принять официально буддизм (однако ни один гуру ни в Непале, ни в Индии мне не говорил, что надо менять религию. Считается, если человек родился в православии, то, значит, так надо). Во-вторых, он не принял мои предыдущие посвящения – от рук духа Будды, от Будды медицины (хотя все гуру, с которыми я общалась, признают эти посвящения). По его словам, я должна пройти посвящения именно у них. Но это же нонсенс! Больше я туда не приходила. Так я поняла, что меня проверяли на мою зрелость. Мне нужно было перейти от буддизма к православию, и этот переход мне было сделать легче, раз меня оттолкнули. Но само мое отношение к буддистам не изменилось. Ведь люди, возомнившие себя великими, с непомерной гордыней, встречаются везде.