Охотник жил в полном одиночестве, друзей и приятелей не нажил, родители давно умерли, соседи с ним не общались, жители деревни обходили его дом стороной. Поначалу, конечно, брала Охотника досада и обида жуткая, что соседи и односельчане в гости к себе не зовут, да и сами к нему не заходят, но потом смирился, хотя и обиделся на весь мир сразу. Он быстро привык к одиночеству и даже был рад тому, что никто не мешал ему жить по его же установленным законам, про себя считая, что односельчане попросту ему завидуют, его достатку и довольству.

Охотник верил в себя, верил в то, что он большой, великий «Мастер» своего дела, а посему и жил так, как хотел, как совесть его велела и желала. Вообще к дружбе с людьми Охотник не стремился. Для него общение с односельчанами, да и вообще, не считалось смыслом жизни. А потом трудно было дружить с Охотником, а ему с людьми, коли представления о жизни выказывались ими совершенно разные. Ну, как можно общаться с человеком, если во всех делах, плохих и хороших, искал он только материальную выгоду и за «ради одного спасибо» никому ничего не делал: не «Мастер»ил, не ремонтировал, не помогал. Про таких мужиков обычно в деревнях говорили, что зимой снегу не выпросишь.

Охотился он круглый год: зверя бил, дичь добывал, рыбой красной промышлял, запаса этой самой рыбы: осетра да севрюги, у него не переводилось, диким мёдом баловался, грибы и ягоды собирал, орехи лещины брал, мясо битого зверя и птицу коптил, рыбу засаливал и вялил, короче говоря, снеди всякой и провианта всевозможного было много, прямо не погреб, а полная чаша. Да вот только семья его, жена и детишки, когда ещё не ушли от него, чуть не впроголодь жили. Вот такой он был человек – этот самый Охотник по прозвищу «„Мастер“».

Местные охотники его, кстати, тоже недолюбливали. Может быть, оттого, что удачливее их всех он считался в округе? Вполне вероятно! Но только думается, что, скорее всего, по другой причине. Водилась за Охотником одна привычка отвратительная – неоправданная жестокость. Дюже сильно он лютовал в лесу и в поле! Нравилось ему в свободное время мелочь всякую: зверюшек там разных и всяких птичек – пострелять, почем зря, исключительно, забавы и потехи ради. Но не в том суть была! Пострелять-то оно, конечно, можно, если птица или зверь опять же вредный, хотя всё равно нельзя без причины бить, вот просто так, для развлечения! А ему, казалось, нравилось наблюдать за мучениями звериными. Стрельнёт, бывало, в крупную дичь мелкой дробью, подранит и смотрит, как животинка мучается, но добивать не торопится, потом уже доберёт обязательно, то есть добьёт, только попозже.

Охотники местные однажды даже хотели избить его из-за этой дурной привычки, да не смогли, попытка их закончилась неудачей. Почему? Да, сил у них не хватило, хотя, и было их пятеро здоровых мужиков. Подстерегли они его как-то, когда возвращался тот то ли с грибов, то ли с рыбалки, то есть не было у него с собой оружия, да и окружили на узкой тропинке. Охотник-то намерения недругов своих сразу же понял. А так как подраться и сам любил, в молодые годы в деревенских драках «стенка на стенку» почитай всегда был первым, то и здесь убегать от превосходивших его в численности мужиков не стал. Даже, напротив, те сами еле ноги унесли, ибо Охотник так отделал всех нападавших, что они потом ещё с неделю дома отлёживались от полученных побоев. Вот так закончилось попытка проучить ««Мастер»а». А он, кстати, ещё более лютовать стал в лесу, как бы в насмешку над своими неудачливыми врагами.

Любить-то его не любили, но ни одна охота без него не обходилась, потому как равного и лучшего, чем он, при облаве, загоне, в засидке, а тем паче в окладе на тысячу вёрст вокруг невозможно было сыскать. Охотник так умело и толково расставлял номера, что зверь не мог миновать их и выходил точно на стрелков, и собак напускал, когда следовало, в самый аккурат, ни раньше, ни позже. А еще у него было невероятное чутьё на зверя. Он абсолютно точно знал, как, где и когда тот пойдет и на кого выйдет. Незаменим был на охоте. Одним словом – «„Мастер“»! Сколько прошло этих самых охот, подсчитать невозможно, но последняя…? Она прочно засела в его памяти, и воспоминания о ней упорно не хотели уходить, как ни старался Охотник забыть те неприятные события, что произошли тогда. Он помнил ту свою последнюю охоту до мельчайших подробностей, ибо про себя так и называл её «последней».