– Но главное украшение «Одной извилины», – снова заговорил Ади, – это наша Тамилаг. Побывать в городе, не услышав ее прекрасного голоса, значит многое потерять.

– Кто она? – спросил Санька.

– Наша знаменитость, – ответила Нуре. – Певица.

– А есть места, куда не стоит ходить? – попытался прощупать почву Санька.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Ади.

– Ну, куда нельзя заходить, – уточнил Санька. – Может, где небезопасно…

– А, понял-понял, – перебил его Ади, – внутри города ходите, куда душе угодно, везде вам будут рады. Но за городские стены в одиночку лучше все-таки не выходить. Мало ли что…

Ужин подошел к концу, и хозяйка предложила гостям пойти спать. Ребят долго уговаривать не пришлось – они жутко устали. Нуре проводила их на второй этаж. Там располагались три спальни. Как видно, детей у этой семьи не было, но для ночлега места было предостаточно.

Нуре предложила гостям комнату с двумя кроватями. Кровати, если можно было их так назвать, представляли собой глубокие ниши в стене, уже застеленные постельным бельем. Возле каждой ниши стояло по вазе, из которых торчали обрезанные стебли фиолетового цвета, очень похожие на ту траву-проволоку, которую ребята видели у Сладкого моря.

Спальня напомнила Саньке вагонное купе, в котором они семьей ездили когда-то давно в Крым. И вот теперь снова они, но только уже с отцом, вошли в купе вагона, который идет в неизвестном направлении. Санька забрался в кровать, она оказалась мягкой и в то же время упругой. Он лег и посмотрел на отца. Тот уже лежал и тоже смотрел на Саньку.

– Ты как, пап? – вдруг спросил Санька.

– Отлично! – ответил Санька-отец. – Устал только, а в общем мне тут нравится.

– Да? Ну, тогда отдыхай!

– Спокойной ночи, – уже полусонным голосом пробормотал Санька-отец. – Я тебя люблю, сильно-пресильно.

– Спокойной ночи, пап, – ответил уже спящему отцу Санька-сын.

Он лежал в уютной кровати-капсуле и вдруг вспомнил о маме, которая осталась совсем одна там, далеко-далеко, дома. И хоть разлука была недолгой, Санька понял, как сильно соскучился. В голове промелькнул весь минувший день, такой богатый на события и такой непохожий на всю Санькину жизнь, вместе взятую. И снова мысль – все это ему снится.

Комната наполнилась очень приятным запахом неизвестных цветов. Дурманящий аромат окутал Саньку и тот вскоре уснул крепким и самым реальным сном.

Утром ребят разбудила Нуре. Она зашла в комнату и позвала их на завтрак. Санька не сразу сообразил, где находится. Такое случается всякий раз, когда человек путешествует и в момент пробуждения ему по привычке кажется (всего мгновение), что он дома. Это состояние некоторых приводит в легкое замешательство, а потом, при возвращении в реальность, либо радует, либо огорчает.

Санька-отец относился к первой группе людей: он был рад проснуться в Ерундистике. Санька-сын, напротив, был немного не в себе. Ему снился дом, прежние мама и папа. Пробудившись в чужом доме, пускай и в таком гостеприимном, Санька снова ощутил ответственность за свою миссию. Она тяжким грузом навалилась на него и не давала покоя, как нерешенная школьная задачка. Но если задачку из учебника можно было списать или попросить помощи в ее решении у родителей, то нынешняя проблема требовала иного подхода, к которому Санька не был приучен. Он сам должен решить эту головоломку, потому что если не справится, то навсегда останется здесь, в Ерундистике.

Завтрак оказался таким же вкусным и сытным, как и ужин. Санька обратил внимание на то, что Нуре сама ничего не готовила. Она доставала тарелки с едой из какой-то ниши, так же встроенной, как и вся мебель, в стену дома.