Валькирии зашушукались. Видимо, ожидали от своего кумира чего-нибудь более романтического. Поэт же снова вздохнул и продолжил:
Он тяжело опустился на скамью. Рядом с поэтом вдруг оказалась Хеймдаль. Мановением руки разогнала воительниц, озадаченных смятенным состоянием Аркадия Петровича. Страж Радужного моста приобняла Ароза Азорина и что-то сочувственно проговорила.
Один грохнул своей кружкой по столу. Тюр произнёс тост за вольный ветер странствий. Локи помахал мне издалека. Кажется, он что-то хотел сказать. Я попытался прочитать по губам. Мёд? Какой ещё мёд? И вспомнил про шприц.
Дабы разбавить впечатление от выступления Аркадия Петровича, Браги запел какую-то героическую песню. Правда, на своём языке, так что я ничего не понял. А вот Ницше не только понял, но и подпевал, и подстукивал копытами.
Я кое-как вытащил из рукава шприц и, не глядя, выдавил мёд в кружку. Лишь после этого осознал, что в ней ещё осталось около четвертинки пива.
– Любишь коктейли? – сквозь шум пира услышал я голос Труд. – Это не лучшее сочетание, поверь моему опыту! Погоди, сейчас я тебе замешаю, – с этими словами девчонка выхватила кружку из моих рук и плеснула туда сначала из кувшина, стоявшего неподалёку, а потом из бутыли тёмного стекла, которую попросила передать Скёгуль.
Я слегка ошалел, получив кружку обратно. Но пахло зелье неплохо, да и не могло быть среди ингредиентов ничего несъедобного.
Тут, то ли на счастье, то ли на зло, прозвучал новый тост. На этот раз от Тора. Так что мне пришлось осушить кружку.
– Иван, – обратился ко мне Один. – Скажи теперь ты. Или спой. – Увидев моё смущение, он добавил: – Парни говорили, что ты тоже умеешь петь, если тебе понравится общество. Так тебе что, не нравится наше общество? – тут я почувствовал на себе его тяжёлый взгляд сквозь тёмные очки.
Ну, и как тут было отказаться? Тем более что зелье, похоже, уже начинало действовать, несмотря на малое содержание в нём мёда поэзии. Удивляясь самому себе, я встал из-за стола и продекламировал:
Я заметил, как Василиса прячет улыбку в кулачке.
Асы и валькирии притихли. Один заинтересованно наклонил голову. Локи нахмурился и принялся теребить ухо. А меня понесло дальше:
Аркадий Петрович при упоминании своего псевдонима подавился пивом. Зинаида Сигурдовна покосилась на меня с каким-то странным выражением и легонько похлопала поэта по спине.
Ноги сами понесли меня вдоль стола и, продолжая декламировать, я стал потихоньку двигаться по часовой стрелке.