Остановившись у особняка, водители выпустили своих пассажиров, и отъехали на специально оборудованную стоянку чуть поодаль. Теперь, когда будет нужно, их вызовут. А знать, что творится за стенами, скрывающими их высокородных хозяев, водителям вовсе ни к чему: крепче спать и дольше жить будут.

Приподняв голову и оглядывая здание, Соковнин присвистнул:

– Ого-го! Не самые последние хоромы ты себе отгрохал.

– Ладно тебе, Петрович, прибедняться: у самого ведь не хуже дворец стоит. Да что мы снаружи беседуем: пойдём в дом.

На правах хозяина первым отворил дверь, но гостя пропустил вперёд.

– У тебя тут что, есть кто-то? – с недовольством в голосе спросил Петрович. – Ведь договаривались же: никого лишнего.

– Никого лишнего и нет. Так, две девушки для разрядки. А то нас с тобой, чего прочего, за педерастов примут, – хохотнул Иннокентий Владиславович.

Как всякий служака, хоть и бывший, он в своей речи избегал каких-либо недомолвок или иносказаний. Всё, что хотел сказать – говорил, не заботясь особо, какое впечатление произведёт на собеседника сказанное.

Ну, а в случае с Иваном Петровичем Соковниным и вовсе не стоило скромничать. Подать главную идею следовало так, чтобы гость был твёрдо уверен: Иннокентий Владиславович всегда говорит именно то, что думает. Чтобы, упаси Бог, даже не помыслил, что Порохов может держать камень за пазухой.

В таких делах, что задумал Председатель, никаких недомолвок быть не должно, иначе недолго и без головы остаться. Тут – либо молчи, как чурка деревянная, как истукан каменный, либо говори всё, что есть. Система (а в том, что его гость принадлежал именно к ней, Порохов не сомневался) не прощает не только лжи, но и самых мелких неточностей в обсуждении подобных дел.

Ненасытные журналисты, как вороны на падаль, слетаются на любую лакомую информацию. И совсем неважно, что их никто не слушает. Прокуратура и другие правоохранительные органы в последнее время заняты совсем другим: каждый, мало-мальски значимый прокурорский или чиновник из силовиков,используют любую возможность для пополнения собственного кармана. На расследование собственно финансовых преступлений у них нет ни времени, ни особенного желания. Ибо известно: ворон ворону глаз не выклюет.

Однако, стоит даже всего одному из пишущей братии пронюхать о готовящейся афере, как моментально та же система откажется от Порохова, оставив его один на один с суровой действительностью. И мало того, что помощи от вчерашних подельников не дождёшься, так ещё и утопить помогут.

Поэтому и решил хозяин говорить с гостем напрямую, потому и подготавливал его к серьёзной беседе своей грубоватой речью.

– А кадры того, проверенные? – неуверенно спросил Соковнин про девиц. Но глазки его уже оживлялись.

– Мой помощник лично проверял и на здоровье и на надёжность, – снова хохотнул хозяин. – И, видя, как от последних слов гость невольно поморщился, добавил: – Да что это мы всё о бабах, да о бабах. Пойдём, дом тебе покажу.

Посмотреть в доме Порохова действительно было на что. Огромная гостиная, начинавшаяся сразу же от дверей, поражала глаз великолепием отделки. Сразу было заметно, что над дизайном трудился если и не гений, то уж точно серьёзный и дорогой профи.

Всё в этом помещении радовало глаз: и удачно подобранные тона, и глубокая мягкая мебель с шикарной обивкой, и приятное освещение, и дагестанские ковры ручной работы на полу. Огромные, почти во всю высоту помещения окна, выходящие на берёзовую рощицу, создавали полное впечатление присутствия на природе.

Гигантский, в полстены, аквариум с экзотическими тропическими рыбами стоял, освещаемый потайными фонарями. Неслышно работала климатическая установка, нагнетая в комнату запах южного моря.