– Что, – поинтересовался он, – отоварились?

– А как же, – отозвался дракон. – Правда, уважаемый Джедедайя, как мне кажется, проявил несколько излишнюю предусмотрительность. Боюсь, остатки нашего провианта придется потом отдать на кормление голодных Уганды, да еще и туарегам достанет.

– Это ничего, – поднял руку с зажатым в ней бутербродом барон. – Это хорошо даже. Есть еще какие-то новости? А то дело, надо вам знать, уже к обеду: компот не прозевать бы.

– Да Партизан тут, – замялся Шон. – В бой старик рвется.

– Это как же?

– Да, говорит, вот не съел меня господин барон в обед во времена былые, а теперь на старости лет долг отдавать пора. С нами хочет.

– Долг, – задумался барон. – Без бухгалтера Дрызгалли мне, конечно, подсчитать сложно, но думаю, что не менее семи тысяч поросят я от него получил. Что ж долги?

– Говорю же, в бой рвется…

Барон Кирфельд помотал головой.

– На покой старому дурню пора, а он все туда же. Обойдемся. Обидится – на два ведра каши пенсию прибавлю. Хрен с ним, с Партизаном, в самом деле. А-абедать! – рявкнул барон так, что со второго этажа посыпалась пыль, осевшая на стенах после недавней бури.

Обедали наскоро: две дюжины каплунов, золоченый ушат перловки, павлиний салат, да бочонок алазанского – не считая компота, конечно. Едва успев вытереть салфеткой губы, барон велел нести карту, ведь время в герцогстве летит быстро, так что до заката оставалось уже недолго. Дворецкий приволок свиток старой, на марлевой еще подкладке, карты Генерального Штаба, которую когда-то презентовал барону Старший Картограф маркиз Дюймовый.

– Молодой я был, – вспомнил вдруг барон. – Да! Когда-то и по оперативному отделу служивать приходилось. Кукурузные палочки, помню, в военторге сущие копейки стоили. А пили всё больше «Огуречный», на портвейн уже не было…

Мастерски раскатав по очищенному от объедков столу карту, он вдел в глаз серебряный дедов монокль и взял в руки офицерскую линейку.

Красный с одного конца и синий – с другого, остро заточенный карандаш барона уткнулся в Шмопск.

– Плацдарм у нас, стало быть, здесь! – провозгласил он. – Однако не пойму я, что это у нас там с изобарами?

– Поплюйте на них, – посоветовал Шон и, прихватив за плечи Джедедайю Шизелло, наклонился над картой: – Итак… высота? Она?..

Дыша друг на друга алазанским, искатели приключений совещались до темноты. По карте путь их ждал не так чтобы уж долгий: но мудрый путешественник Джедедайя, знающий, что где лежит, настаивал на том, что готовиться, как всегда, надо к худшему…

Так пришла ночь, а с нею вместе прибыл Ромуальд, уже готовый ко всему, и началась погрузка.

Молодой маркграф Шизелло, который шел на своем пикапе во главе колонны, незадолго до выезда утверждал, что дорога великолепна и вообще завтракать придется уже в самом Шмопске. Однако же…

На границе имения водитель коновоза, двигающегося между пикапом Ромуальда и машиной барона Кирфельда, был вынужден резко затормозить, так как из сырого ночного мрака ему под колеса вдруг ринулась добрая сотня молодых свиней самого решительного вида. Коновоз встал – и за те несколько мгновений, что водила недоуменно таращился на блестящие в свете фар глаза и пятачки, через приоткрывшуюся сзади дверь тяжко запрыгнул старый патриарх Партизан.

– Ну, вот я и на месте, – воскликнул он, пожимая руку Шону. – Спасибо, друзья, я знал, что вы не бросите старика!

– Не знаю, что скажет господин барон, – покачал головой Пупырь, – но теперь уж сделать ничего нельзя. Будем надеяться, что все обойдется…

Конец ознакомительного фрагмента.