Вот на склонах одного невысокого кряжа, подошедшего к реке, раскинулось довольно большое черкесское селение Кифа; пред ним покоятся на речной глади четыре двухмачтовые судна и несколько барок. Черкесы, как говорят, старательно занимаются хлебопашеством и садоводством, производя в значительном количестве пшеницу и ячмень. Проходим мимо Никополя – городка, который красиво приютился в долине, под защитою крепости и разрушающегося замка на горе. Версты на две ниже «София» пристала к валахскому местечку Дон-Магарел. На пристани играла музыка и стоял взвод пехоты, в лаптях и в шинелях нашего покроя, да десять рядов конницы (нечто вроде гусар, в красных шитых курточках и белых чакчирах с ботиками). Запасшись топливом, пароход пошел дальше до следующей пристани у Систова (20 тысяч жителей), против которого лежит чистенький валахский город Зимница. Здесь мы в первый раз встретились с восточною обстановкой: в городе, красиво расположенном по склонам возвышенности, на самом берегу, между тюками, кулями и бочками в разнообразных группах стояли и сидели турки с чалмами или фесками на голове, в шароварах по колено, в курточках или халатах, – словом, как мы привыкли видеть их на картинках. Иные из них таскали на спине товарные тяжести. Между этими группами сновали погонщики, со своими ослами и лошаками, нагруженными всякого рода кладью. Я насчитал вдоль берега двадцать шесть двухмачтовых судов очень оригинальной постройки, которая напоминает отчасти китайские жонки.

Немного ниже Систова лежат поперек Дуная три наносные отмели, постоянно изменяющие свои очертание, чрез что крайне затрудняется судоходство. Пройдя между ними зигзагом, мы шли, уже не останавливаясь, до самого Рущука. Тут порою встречались нам довольно красивые острова, поросшие лесом. В 3 часа пароход подошел к Рущуку.

Вообще замечу, что берега Дуная по Валахской равнине скучны и пустынны. Правда, река поражает своею шириной, местами доходящею до версты, и массою воды; но кто видел Волгу с ее населенными берегами и оживленным движением пароходов, росшив и белян под парусами, целых караванов барж и лесных гонок, тому эта часть Дуная не представит ничего такого, что могло бы особенно нравиться. Берега населены только изредка, и от самого Базиаша до Рущука мы встретили по реке всего лишь три или четыре парохода, да несколько барок и двухмачтовых судов, не считая, конечно, тех, что стояли у некоторых пристаней. Впрочем сильное оживление по реке и у нас только в верхнем и среднем течении Волги. Как видно, то же самое и на Дунае.

В Рущуке встретили Великого Князя генерал-губернатор округа и наш консул. По ступеням, от пристани к берегу, были расставлены шпалерою солдаты. Пехота с ружьями, артиллеристы и моряки с тесаками. Это была наша первая встреча с турецким воинством; потом мы имели случай познакомиться с ним поближе, во время путешествия по Сирии и Палестине; и – признаюсь, я стал смотреть на турецкого солдата с большим уважением, заметив в нем прекрасные качества и, между прочим, способность безропотно переносить трудности похода и голод. По-видимому, самую слабую сторону турецкой армии составляют офицеры, высшее начальство и администрация. Но об этом в свое время. Замечу только, что вся турецкая армия одета в одинаковую форму без различия родов оружия; костюм турецкого солдата составляют: синего сукна курточка, жилет, застегиваюшийся сзади, в роде наших супервестов, шаровары ниже колена, плотно облегающие икру, кожаные башмаки в пехоте и артиллерии, и высокие сапоги в кавалерии. Все платье обшито красною тесьмой. Только у моряков вместо синего цвета – белый; но головной убор одинаков у всех – это красная феска, без всяких отличий от паши до рядового.