Но кто был этот Селлерс, черт возьми? Я заглянул в чековую книжку и нашел, что две недели тому назад уплатил ему пятьсот долларов. Из рассмотрения других чековых книжек обнаружилось, что в течение длительной постройки «Снарка» я выплатил ему несколько тысяч долларов. Так почему, скажите, хотя бы просто из приличия он не представил своего жалкого счета, вместо того чтобы накладывать арест на «Снарк»? Я засунул руки в карманы и нащупал в одном чековую книжку и перо, а в другом – золото и бумажки. Там было достаточно денег, чтобы несколько раз оплатить его грошовый счет… Но тогда зачем? Почему? Объяснений не было: просто это было непостижимо и чудовищно.

Хуже всего оказалось то, что «Снарк» был опечатан в субботу вечером; я хотя и немедленно отправил адвокатов и различных агентов по всему Оклэнду и Сан-Франциско, никого найти не удалось – ни судью, ни судебного пристава, ни мистера Селлерса, ни адвоката мистера Селлерса. Все, решительно все уехали на воскресенье из города. Вот почему «Снарк» не снялся с якоря в воскресенье, в одиннадцать утра. Маленький старичок был на своем посту и сказал: «Нет». А мы с Чармиан прогуливались напротив «Снарка» по пристани и восхищались его изумительным носом, воображая, как он будет пронзать все штормы и тайфуны.

– Глупая буржуазная выходка! – говорил я Чармиан, имея в виду Селлерса и наложенный им арест. – Поступок перетрусившего мелкого торгаша. Но это не беда. Как только мы выйдем в открытое море, все неприятности кончатся.

И мы, действительно, наконец отплыли – во вторник, 13 апреля 1907 года. Отплыли, надо сознаться, без всякого шика. Якорь нам пришлось выбирать вручную, потому что передаточный привод был разбит вдребезги. Обломки двигателя в семьдесят лошадиных сил тоже пришлось сложить в трюм в качестве балласта. Но это же пустяки в конце концов. Все это можно было наладить в Гонолулу. Зато в остальном наш корабль великолепен. Правда, двигатель на моторной лодке отказался действовать, а спасательная шлюпка текла, как решето, но в конце концов это все были приложения к «Снарку», а не сам «Снарк». «Снарк» – это водонепроницаемые переборки, солидная обшивка, без единого сучка, все приспособления ванной комнаты – вот что такое «Снарк». Но выше всего был, конечно, благородно-пронзительный нос «Снарка», который победно пронзит все ветры и волны.

Мы прошли через Золотые Ворота и повернули на юг, рассчитывая попасть в полосу северо-восточных пассатов. Не успели мы двинуться, как начались приключения. Я сообразил заранее, что для такого путешествия, как наше, молодость важнее всего, а потому взял с собой целых три молодости: молодость повара, молодость мою и молодость мальчика для услуг. Оказалось, что я ошибся только на две трети. Я забыл, что молодость часто подвержена морской болезни. В двух случаях из трех именно это и произошло. Как только мы вышли в открытое море, кок и бой забрались на свои койки и больше от их молодости целую неделю не было никакого прока. Из вышеизложенного ясно, что мы были лишены горячей пищи и должной чистоты и порядка в каютах и на палубе. Но это нас не слишком огорчило, ибо мы вскоре обнаружили, что ящик с апельсинами где-то и когда-то промерз; что яблоки заплесневели и загнили; что корзина капусты была доставлена уже в гнилом виде и подлежала немедленному удалению за борт; что в морковь попал керосин, брюква была, как дерево, а свекла испорчена; что растопка трухлявая и гореть не будет; что уголь, доставленный в дырявых мешках из-под картофеля, рассыпается по палубе и его смывает водой.