– Я подумаю, – ответил я, хотя точно знал, что уеду.

День прошел быстро, мы поговорили о разном и расстались.

На следующее утро сразу после завтрака мы с Цинем полетели в капсуле смотреть детский центр, к нам присоединились Центавр и Андромеда с подругой. Для пятерых капсула была впритык, но она легко поднялась и полетела. Я раньше не стоял так близко с Центавром и Андромедой, до вакцинации нам не разрешали приближаться друг к другу менее чем на метр. А сейчас стояли рядом, я мог разглядеть их более детально.

У Центавра кожа напоминала лягушачью: вся в мелких пупырышках, пахла тиной; глаза были большие и закатывались как у лягушки, волосяного покрова не было, только из широкого носа торчали волосинки; вместо бровей хорошо обозначенные и выступающие дуги, вместо зубов во рту белая костная пластина, но со стороны выглядела как зубы. Он часто улыбался, рот до ушей. Уши огромные, но очень маленькие слуховые отверстия, впрочем, слышал он хорошо. Даже был симпатичным, хотя весь зеленый. Крепкие руки, кулак размером с мою голову. А вот пальцев ровно шесть, шестой палец-мизинец маленький, всегда полусогнутый. В целом я назвал бы Центавра симпатичным зелененьким силачом.

Андромеда весь покрыт мелкими чешуйками, которые слегка блестят и переливаются. На четырех его руках всего по четыре пальца: один большой, как у нас, нет только мизинца. Череп похож на рыцарский шлем, длинный крючковатый нос, ноги полусогнуты в коленях, бровей нет; глаза горящие, взбудораженные зрачки чуть расширенные, черные, как оливки, а белки зеленые, хотя сам весь синий. От него пахло свежим укропом. Зубы пилой мелкие, частые и в два ряда, острые. Такой укусит – точно кусок мяса оторвет, хотя питаются они в основном мягкими личинками гигантских муравьев.

Мы быстро долетели до места, нас уже ждали двое людей. «Видимо, такое серьезное дело как воспроизводство цивилизации человекороботам не доверяют», – подумал я.

Нас отвели в специальное помещение, чем-то облучили, обдали каким-то паром, одели в спецодежду, выдали маски на лицо. Повели сначала в хранилище семенного материала. Это большой, чистый зал, слабоосвещенный; снизу доверху рядами стояли контейнеры с материалом, – как в нашем перинатальном центре, только масштабы внушительные.

Откуда берете донорский материал? – спросил я у одного из сопровождавших.

Материал забираем у мужчин и женщин не старше сорока лет из разных регионов планеты. Можно, конечно, у тысячелетних и старше забирать, но у некоторых могут быть уже заменены какие-нибудь органы, что для потомства не очень хорошо. Хотя способность к воспроизводству у наших людей при желании сохраняется до конца биологической жизни, – ответили мне.

В следующем зале оплодотворенные яйцеклетки в прозрачных мешках из биологического материала находились в специальной среде, аналогичной материнской утробе, и подключены к питанию. «Жуть какая-то! – подумал я. – Как это человечество не выродилось после таких экспериментов?» Видимо, угадав или прочитав мои мысли, сопровождающий сказал:

– Наоборот, от матери они могут перенять что-то не самое лучшее, а так рождаются идеальные, здоровые, талантливые дети. Мы всегда можем корректировать ДНК, генетику. Если есть заказ на математиков или физиков, будут они; если на музыкантов или художников – тоже не проблема. В общем, исполним любой общественный заказ; хотите девочек больше или мальчиков – пожалуйста. Единственное, кого пока мы не формируем – это воинов: в них нет необходимости. На планете более ста тысяч лет нет конфликтов.

– А если из других звездных миров или галактик атакуют вас пришельцы? – возразил я.