А затем просто ощущение тяги стало поднимать меня вверх, а всё остальное стало отодвигаться от меня, уменьшаясь в масштабах. И я увидела, что это море облаков – сердцевина гигантского цветка, по форме напоминающего мак или что-то подобное. И потом уже вижу вокруг себя сплетения тончайших нитей, разноцветных, сквозь них идти легко и удобно, они любящие. Поняла, что я – - в стенке лепестка этого цветка. И тут вот до меня дошло, почему я приняла форму бабочки сначала – - я летела именно на нектар этого гигантского цветка. Причём аромата я не ощущала. Видимо, он проявлял себя как-то по-другому. Размеры его конечно несопоставимы с моим телом.

Затем я спустилась в первое море. Мне там захотелось ещё поплавать – уж очень приятные в нём ощущения.

* * *

Вниз

Не было ни ощущения спуска, ничего. Я увидела чёрный пейзаж. Это была чёрная вода, и из неё слева выступал какой-то мыс. Ощущения холода до пробирающих мурашек. Холодная пустота, мёртвая. Когда я попривыкла и осмотрелась, то увидела серебристые тонкие блики-линии, помогающие осветить контуры этого пейзажа и как-то в нём ориентироваться. Этот мыс слева всё больше напоминал камень – Золотой камень Будды, по очертаниям. Он также косо навис над чёрной мёртвой водой. Он был для меня как бы ориентиром и «якорем» или маяком. Он представился только контуром тонкой светящейся бело-серебряной линии. Там вообще, в этом мире, нет никакого объёма. Нет там и движения. Как ни всматривалась я в воду, как ни пыталась найти в ней течения или хотя бы те же воронки – нет, она стояла недвижимая, только слегка покачиваясь всей массой.

И я вступила в эту воду. Она стала втягивать меня, заливать свет моего тела как бы чернилами, которые при взаимодействии со мной всё больше становились похожи на мазут, уплотняющийся с каждой секундой. И всё больше и больше стягивая меня, сковывая. Когда я оказалась под этой водой, там невозможно было дышать и как-то шевелиться – ощущение гигантского давления. Идти там куда-то не представлялось возможным – ни в стороны, ни вниз. Эта масса просто обездвиживала тебя и лишала жизни. Это был Тупик в своём пределе. (Вот это, кстати, и есть мой личный ад – та тяжесть бытия и Безысходность, именно поэтому я не выношу закрытых дверей… И неважно, в какую сторону они закрыты.) Но тут даже для отчаяния не было места. Мне стоило усилий призвать Качества Будды17, и вдруг в области лба я ощутила как бы налобный фонарик. Его голубоватый свет мягко и ясно разрезал эту толщу. И мне стало полегче. Свет постепенно снова формировался во мне, изнутри. Постепенно я стала набираться сил, чтобы подняться вверх. Кляксы мазута слезали с меня клочьями, отваливались кусками. Я оказалась на светящемся контуре камня. Вся «вода» слезла с меня постепенно, отпала.

И снова Качества Будды, они стали вливаться в меня светом. Я уже подумала, что на сегодня ада достаточно.

Но, видимо, это был только вход – через «мой личный ад».

Дальше осталось немного, но это было уже не моё и познание этого было уже не изнутри этих миров. Я будто со стороны увидела некую схему, но «живую» схему: каменная стена в разрезе, и в ней ячейки-соты, но совсем не похожие на пчелиные. Нечто вроде сети глазок, открывающихся-прикрывающихся. Контуры их светились золотым. Но это было не золото, скорее что-то огненное, но я видела это как золотые прожилки сети в тёмной каменной плите. На самом деле это просто мне был представлен такой «разрез», а всё подземелье усеяно этой сетью вглубь. Каждая такая ячейка была «окном» в целый мир – мир отдельного «правонарушения». Т.е. в совокупности эти ячейки представляют собой всю жестокость, алчность, злобу, вражду, равнодушие, ненависть, все проявления этого в следствиях дел людских, в любых возможных видах – каждому виду отведена такая ячейка. Внутри них творились злодеяния. Я не видела, кто именно творил злодеяния – люди или не только люди. Думаю, не только. Я просто не приглядывалась, скажу откровенно, хотя могла бы заглянуть в любой из миров и рассмотреть его в подробностях. Но что нового я могла там увидеть?.. Меня больше поражал общий вид. И пока я смотрела на эту сетку, во мне раздавалось слово «трещины». Я потом отодвинула ещё дальше обзор и увидела, что над этой сетью идут изломы каменных пород. Это было «покорёженное сознание». Оно порождало всю эту сеть, оно давало ей почву в буквальном (и небуквальном) смысле слова.