Итак, повис я эдак на высоте седьмого этажа на одних руках, а прямо подо мной нёсся «горбатый», оставляя лёгкий пылевой след. Ситуация не испугала, а удивила, ведь я летел, хотя как-то неправильно. Неудобно было висеть на руках, чувствовал, что управлять полётом не могу, зато открылся глазам горизонт, и мысль молнией сверкнула: «Я лечу туда!»

Вдруг полет резко прекратил поступательное движение. Это остановилась машина прямо перед канавой.

Охватило чувство несправедливости, обмана, разочарования, ведь так было прекрасно! Нос дельтаплана быстро опустился вниз под воздействием сильной передней центровки. Почти подо мной стоял «запорожец». Началось стремительное падение. Никогда до этого не видел так быстро приближающуюся землю. «Ноги вместе, носки вытянуть», – мелькнула мысль. Удар был страшным, ноги не выдержали, и тело завалилось вперёд и вбок, распластываясь во весь рост.

Белая ткань немного трепещет, и тело гудит, как медный колокол от удара…

Разобрав крыло и увязав на багажнике машины, мы ещё некоторое время сидели и делали разбор полёта. Было решено подремонтировать крыло, так как трубы погнулись от удара о землю, дождаться снега, чтобы помягче было падать, конечно же, подлечить мою ногу и попробовать совершить настоящий полет. Звание лётчика-испытателя парни в шутку отдали мне. Я не спорил.

Вот и наступил день, когда меня известила наша группа покорителей воздуха о поездке на новые испытания!

– Завтра в обед едем летать! – сказал Сергей. – Правда, у тебя же тренировка по горным лыжам? Ничего, один день пропустишь! – и хитро улыбнулся.

Нечего и говорить, что все время с последнего испытания, я только и думал о полётах.

Крыло собрали у подножия горы и потащили наверх, сменяя друг друга. Хотя конструкция была лёгкой, кажется, килограммов 14–15, но объёмная, для переноски не очень удобная.

Поднявшись до места, откуда горнолыжники начинали свой спуск, мы остановились. Спортсменов ещё не было. Я знал, что мои товарищи подойдут через час, и гора была совершенно свободна.

– Может, отсюда полетишь? – спросили меня старшие воздухоплаватели. – Только смотри вон там, внизу на поле высоковольтная линия, постарайся приземлиться до неё, – добавил брат.

Вспоминая те минуты, я до сих пор не могу понять ту нашу невероятную уверенность в результате испытания дельтаплана. Никто из нас никогда не летал на этих крыльях и, разумеется, не знал, как это делается. А то, что придётся лететь на огромной высоте и пилотировать этой хрупкой конструкцией будет четырнадцатилетний паренёк, видевший её второй раз в жизни, вообще не принималось в расчёт. Я бесконечно доверял старшему брату и верил, что он знает всё. Сказал «сможешь», значит, смогу. Теперь мне известны некоторые законы бытия и знаю, что так было надо для меня, и брат выполнял свои обязательства по отношению ко мне, оговорённые загодя, ещё до нашего рождения.

Попытка взлететь, используя небольшой бугорок, оказалась тщетной. Коэффициент лётного качества крыла оказался недостаточным. Требовался более крутой склон или обрыв. Не раздумывая, мы потащили нашу птичку выше, туда, где были оба эти условия, куда спортсмены-горнолыжники ещё не добрались. И вот стоим на самой возможной верхотуре, дух захватил от открывшегося вида. Далеко внизу совхоз Алатау, затем верхняя Пятилетка, ещё дальше грязно-синяя дымка над Алма-Атой, еле видна на большом поле высоковольтная линия. Только тут у парней мелькнула на лицах тень страха. Только тень. В следующий момент мой брат Сергей, взглянув на меня, с улыбкой сказал: «Смотри, как красиво и как высоко! Представляешь, ты полетишь вон туда!» – и показал рукой в долину. Меня переполнил дикий восторг и страх от предвкушения полёта. Первого в жизни! Я надел парашютную подвеску, которую пристегнул к крылу. Тут-то и прозвучал знаменитый первый и очень короткий лётный инструктаж от руководителя полёта, моего брата: «Лёша, запомни, при жёстком приземлении следи, чтобы голова не попала между этими двумя тросами!» Показал на нижний носовой трос и подвёл черту: «А то отрежет голову на хер! Ну лети, а то передумаешь!»