Мужчина поставил перед Ирмой прозрачный стул.

– Представь, что перед тобой сидит мама. Выскажи ей сейчас все свои обиды.

– О боже! – тяжело вздохнув, Ирма возвела глаза к небу. Вытащить свои чувства, даже для самой себя, ей невероятно сложно. Сколько было ситуаций, когда, кажется, и хотелось бы поплакать, выговориться, пожаловаться на судьбу, но каждый раз внутренний стражник закрывал эту лазейку. Надо разобраться с этим. Как бы ни хотелось снова отвертеться, в этот раз она не увильнет.

Сложив ладони вместе и коснувшись губ кончиками пальцев, она закрыла глаза. В голове проносилось множество мыслей, и она пыталась собраться, чтобы сформулировать ту, что требовала быть произнесенной. Глубоко вздохнув, Ирма начала:

– Мама… ты была со мной холодна… но при этом очень опекала, тем самым лишая свободы… ты заставляла меня есть, даже когда я говорила, что не хочу… угрожала, а однажды грозилась зарезать… – у Ирмы задрожали губы, покатились слезы. Снова та история…

Мужчина стоял в стороне, не двигаясь, словно застывшая статуя, наблюдая за Ирмой. Она же, сделав глубокий вдох, продолжила:

– Ты не прислушивалась к моим желаниям, все делала так, как хотела ты… ты долго не отпускала меня из дома… а когда все же у меня получилось уехать, на расстоянии я получала от тебя больше поддержки, чем находясь рядом… ты заставила меня развестись с мужем… Манипуляции – сколько же их было в нашей с тобой жизни…

После этих слов наступило молчание. Ирма долго стояла с закрытыми глазами, слушая внутреннюю тишину. Наконец, слезы высохли, дыхание стало ровнее, Ирма открыла глаза и внезапно громко чихнула.

– Будь здорова! – ровно сказал мужчина.

– Благодарю!

– Что чувствуешь? Стало легче?

– Еще не пойму.

– Тогда садись.

Сняв колчан и положив его на траву, Ирма присела на зелёный ковер. Удивительно, что она послушно выполняла просьбу человека, с которым до сих пор даже не была знакома. Как легко она доверила ему свои переживания!

– Сейчас попробуй ответить на свои обиды с позиции твоей мамы, отыграв ее роль, – предложил незнакомец.

– То есть, как будто мама просит у меня прощения за эти обиды?

– Да.

– Это уже полегче задание. Попробую.

Отведя взгляд куда-то вдаль, Ирма пыталась представить себя своей мамой, которая несмотря ни на что, любит свою дочь. Просто так. Как умеет. Как Ирма любит своего Никона, так и мама любит её.

– Котик, – начала Ирма, пытаясь подражать голосу мамы, – сейчас я понимаю, сколько наделала серьезных ошибок, все из-за неспособности сначала обдумать, а потом сказать или сделать. Наверное, это моя неустойчивая нервная система. Прости меня. Ты очень нужна была мне. До тебя я потеряла одного ребенка. И уверена, твой неродившийся брат уступил место на этой земле для тебя.

После этих слов Ирма ощутила, будто ее ударили чем-то острым прямо в темя. Пульсирующая боль стала раскалывать голову на части.

– Снова! – она жалобно заскулила и схватилась за темя. Неожиданно боль стихла. Ирма стала продолжать исповедь от лица мамы.

– Ты была очень болезненной девочкой, и я боялась потерять уже тебя. Возможно, у меня не было каких-то знаний, чтобы быть хорошей мамой. Но я поступала так, как умела. Так, как научилась у своей мамы. Я очень сожалею, что недодала тебе той любви, которая тебе была так необходима. Где-то я была не права. Прости меня за это!

Закончив, Ирма снова не смогла сдержать слез. Она закрыла лицо руками и разрыдалась так, будто вся накопившаяся за эти годы и не вышедшая на волю горечь получила, наконец, выход. Ирма изливала свои слезы безудержно, они шли из самой глубины сердца. Неожиданно послышалась нежная игра саксофона, и хрустальная чистая мелодия заставила ещё сильнее вибрировать струны её души.