– Покойников жгут, – сказал Макдональд.

Он так и просидел возле окошка все время, что они провели в доме. Со слипшимися от грязи иссиня-черными волосами и бледным изможденным лицом, Макдональд и сам напоминал покойника. Над зарослями вереска то и дело раздавались щелчки выстрелов. То были жесты милосердия – английские офицеры из сострадания добивали ружейными зарядами бедняг в тартанах, а затем сваливали их в погребальный костер вместе с более везучими товарищами, погибшими сразу. Джейми поднял голову: Дункан Макдональд так и сидел у окна, но с закрытыми глазами.

Лежавший рядом с Фрэзером Юэн Кэмерон перекрестился.

– Господи, смилуйся над нами! – прошептал он.

Так и вышло: на следующий день у порога крестьянского дома раздался топот сапог, и беззвучно распахнулась дверь, державшаяся на кожаных петлях.

– Боже милостивый! – воскликнул англичанин, обозрев открывшийся ему вид.

Над грязными окровавленными телами прошел сквозняк. Люди лежали вповалку или сидели на утоптанном земляном полу. О вооруженном сопротивлении не шло и речи: в нем не было смысла, да и сил ни у кого не осталось. Якобиты остались сидеть, как сидели, и вверили свою судьбу возникшему на пороге щеголеватому английскому майору в новеньком мундире и до блеска начищенных сапогах.

Англичанин замешкался, обвел взглядом помещение и шагнул внутрь. Сразу следом за ним зашел лейтенант.

– Я лорд Мелтон, – представился майор, оглядываясь по сторонам, словно в поисках главного, к которому следовало обратиться.

Встретив его взгляд, Дункан Макдональд встал и наклонил голову.

– Дункан Макдональд, из долины Ричи. А остальные… – он махнул рукой, – остатки армии его величества короля Якова.

– Так я и думал, – сухо промолвил англичанин.

Молодой, чуть больше тридцати, майор держался уверенно, как опытный воин. Он внимательно оглядел сгрудившихся в доме людей, полез в карман и достал сложенный листок.

– Это приказ его светлости герцога Камберлендского, наделяющий меня полномочиями предавать смертной казни любого, кто окажется участником только что произошедшего изменнического восстания. – Он снова обвел взглядом помещение. – Есть здесь кто-нибудь, кто заявит о своей непричастности к измене?

Шотландцы только хихикнули. О какой непричастности можно говорить, когда их всех выдавали несмытые кровь и гарь рокового для них сражения?

– Нет, милорд, – ответил Макдональд с еле заметной улыбкой на устах. – Здесь все изменники. Стало быть, нас всех повесят?

Мелтон слегка скривился, однако тут же вернул на лицо невозмутимую маску. Он был строен, изящен, почти хрупок, однако держался уверенно и властно.

– Вас расстреляют, – сказал майор. – У вас час на приготовления.

Он помедлил, бросив взгляд на лейтенанта, словно опасался предстать перед подчиненным излишне великодушным, и продолжил:

– Если кто-то из вас захочет что-нибудь написать – может быть, письмо, – я пришлю отрядного писаря.

Мелтон кивнул Макдональду, повернулся на каблуках и вышел.

Это был мрачный час. Несколько человек воспользовались предложенной возможностью и сосредоточенно выводили на бумаге каракули, держа листы, за неимением другой твердой поверхности для письма, на наклонной деревянной трубе. Другие тихо молились или просто сидели в ожидании неизбежного.

Макдональд попросил за Джайлса Макмартина и Фредерика Мюррея: им всего по семнадцать лет, сказал он, нельзя подвергать молодых той же каре, что и взрослых. В просьбе было отказано, и юноши сели рядом, взявшись за руки и отвернув к стене бледные лица.

При виде них и всех остальных верных друзей и отважных солдат сердце Джейми сжала печаль, однако собственной участи он ждал с нетерпением.