Пришедшая санитарка сказала, что прооперированный мною мальчик пришел в себя. Мне пришлось уйти, но наша дружба, так неожиданно начавшись на сорок второй странице, продолжилась. Кажется, только Джо Эбернети понимал и принимал то, что я делала. Он стал лучшим моим другом.

Рельефные буквы на обложке книги были гладкими и приятными на ощупь. Я еще немного посидела с книгой в руках, так и не открыв ее, а потом снова спрятала. Неохота читать.

Из иллюминатора открывался вид на облака, залитые лунным светом. Они отделяли нас от земли, от ее суеты и хлопот. Там, где были мы, было тихо, спокойно и очень красиво, даже величественно.

Казалось, словно я не могу пошевелиться. Меня будто подвесили, лишили всего, оставили одну. Все заполнил «белый шум». Он был в окружающем безмолвии, в спокойном жужжании кондиционера и в прохладе, нагоняемой им, в шагах стюардессы, заглушаемых ковром, и даже пыхтение той грузной дамы тоже было его частью. Однако мы покрывали сотни миль, приближая конец полета. Но только ли полета?

Мои глаза закрылись. Роджер и Бри ищут Джейми в Шотландии. Джо и больница ждут меня в Бостоне. Как быть с Джейми? После, после, я решу после. Потом.

Прядь волос коснулась моей щеки, будто лаская меня. Это ветер, конечно. Показалось. Но показалось и то, что пахнет уже не спертым дыханием, духами и сигаретным дымом, а шерстью и вереском.

Слава богу – я на Фэйри-стрит! Это мой дом. С Фрэнком и Брианной мы прожили здесь около двадцати лет. Да, давненько меня не было: лето, как и всегда в Бостоне, было жарким, вот уже полтора месяца, с августа, стояла сушь, и клумба с азалиями почти вся выгорела. Казалось, даже от опавших листьев исходил жар.

Оставив сумки у входа, я включила шланг, похожий на резиновую змею с изумрудной спинкой. Она нежилась на солнышке довольно долго и вобрала в себя столько тепла, что я обожглась.

Пришлось брать шланг как настоящую змею – то одной, то другой рукой. Зажурчала вода, и похолодевшая резина стала быстро терять схожесть с пресмыкающимся, вернувшись к своей обыденной жизни.

Кстати говоря, азалии мне никогда не нравились. Без клумбы было бы лучше, но я не стала их вырывать: мне хотелось, чтобы дом выглядел как при жизни Фрэнка. Брианна была признательна, ведь Фрэнк умер, когда она только поступила в университет, и для нее было бы нелегко видеть, что после гибели отца все меняется. В сущности, именно благодаря дочери в доме ничего не изменилось, ведь мне было все равно, выглядит он так или как-то иначе.

– Напились?

Азалии протестующе затрясли мокрыми листьями. Я выключила шланг.

– На сегодня все. Теперь моя очередь купаться.

Вода лилась в ванну подобно Ниагарскому водопаду. Пена образовывала приятно пахнущие облачка. Будет горячо – воздух наполнился паром.

Я закрыла кран, но осталась сидеть на краю ванны. Из всех звуков в доме был слышен только слабый треск пенных пузырьков. Будто грохот далеких битв. Я вновь вполне сознательно проверяю себя, как тогда в Инвернессе, только тогда меня качал экспресс «Летучий шотландец».

Поездом до Эдинбурга, самолетом в Бостон, из аэропорта на такси. Быстрота и удобство – вот преимущества современной технической цивилизации. Каждый день нас окружают сотни мелочей, которых мы обычно не замечаем в силу привычки: разнообразные торговые автоматы, светофоры, подъемники. Сияющие чистотой туалетные раковины и унитазы обезопасили нас от микробов, заблаговременно смытых специальным средством. Ресторанные сертификаты Министерства здравоохранения дают гарантию качества пищи. Мой дом тоже полон маленьких помощников: я включаю свет, зажигаю газ, звоню в дверной звонок…