– под вопросом. Надолго ли этого толчка хватит для семейной жизни? Впрочем, зависеть это уже будет от Билла. А Катя… Что Катя? Девочка она уже взрослая, половозрелая, с гражданской дееспособностью, сама выбирает свою жизнь.

– Думаешь осадой взять крепость под именем Билл? – сделал я вид, что сам догадался.

– Надеюсь, – не стала она врать и запираться.

И тут же встрепенулась, порывисто тараторя:

– Ты меня отпустишь? Дюлекан же отпустил!

– Я вам не сутенер, чтобы кого-то не отпускать, если у вас есть желание уйти. – Как же меня раздражает это их постоянное невольное сравнение меня с сутенерами! Но видно, это вбито уже в их подсознание: любой мужчина, который ими командует, имеет власть над их свободой.

– Сама понимаешь, что «гарем» – это всего лишь далеко зашедшая ролевая игра. Просто перед тем, как расстаться, я желаю убедиться в вашей безопасности. Как минимум.

– Ты никого из нас не любишь? – удивилась Катя.

– Я люблю всех вас одинаково крепко. Регулярно и добросовестно. В гареме по-другому нельзя, – ушел я от ответа.

– Так ты меня отпускаешь?

– Опять за рыбу гроши… Я же сказал: никого насильно не держу. – Блин, этот мексиканский сериал стал меня уже доставать.

– Спасибо, тебе, милый, – сказала Катя и неожиданно поцеловала мою руку, – ты делаешь меня счастливой.

– Счастливой быть девочкой из таверны? – протянул я вопросительно и процитировал Новеллу Матвееву: – «Любви моей ты боялся зря – не так я сильно люблю. Мне было достаточно видеть тебя, встречать улыбку твою». Тебе будет этого мало.

– Я дождусь, – заявила Лупу с внутренним убеждением, – теперь у меня есть цель в жизни.

– Стать женой Билла?

– Да. Я что – недостойна? – Похоже, Катя делает судьбе вызов.

– Достойна. Конечно достойна, – поспешил я ее заверить и успокоить. – Только вот о том, что была проституткой, скажи ему сразу сама. До первого вашего поцелуя. Это очень важно. И до того, как мы отсюда уедем; чтобы тебе было куда вернуться в случае чего.

– А это обязательно – все про себя рассказывать? Сам же говорил, что каждый имеет право на второй шанс. Начать жизнь заново. – В голосе Кати звучали мольба и надежда.

– Да, говорил. И сейчас скажу. Все правильно. У тебя есть шанс на хорошую жизнь. И на счастье с Биллом тоже есть шанс. Ты же чертовски красивая. И умная. Гремучая смесь. В такую девчонку, как ты, невозможно не влюбиться. Только есть один нюанс. И он не в тебе. В Билле.

Катя готова была заплакать. Видимо, я рушил ее какие-то уже сформировавшиеся иллюзии.

– Но ведь никто ничего не узнает, – настаивала Катя. – Ты же ведь не скажешь?

– Я не скажу. Другие могут сказать.

– Девчонки тоже не скажут, – сказала она твердо.

– Почему ты так в них уверена? – удивился я. – А если позавидуют по-черному?

– Нет. Не скажут. Они не такие, – убеждала Катя, скорее всего, сама себя.

– Допустим, все так, – добавил я аргументов. – Вышла ты замуж за Билла. И через год вы встречаете на улице тех же Кончиц с Урыльник. Ты же не удержишься похвастаться перед ними мужем, утереть им нос. А они ему скажут: Билл, ты лох, ты женился на проститутке, которую вся Москва поимела. Ну и вранья с три короба, лапши ему на уши. Ты уверена, что знаешь, как он на это будет реагировать?

– Не знаю. – В ее голосе проскользнули нотки отчаяния.

– Вот и я не знаю.

Катя смотрела на меня с отчаянием, по щеке катилась большая прозрачная горошина. Другая такая же уже набухала в уголке глаза.

– Я что теперь – как чумная, да? – сказала она с хрипящим всхлипом. – Мне теперь и жить по-человечески нельзя? Так? Жорик, почему я такая несчастная… – Вот уже и заревела всерьез.