– Это хорошо. Пусть гонят его оттуда взашей, – сказала Крис.

– Гениально, ты вообще слышала, что я говорю?! – воскликнула женщина. – Муж уже волосы на себе рвать готов. Ему стольких сил и средств стоило пропихнуть его туда.

– Это не наркотики, – спокойно глядя на Честера, сказала Кристина. – Твой сын – изгой, над ним там издеваются. Пусть отчисляют. Жизни ему всё равно там не будет.

– Ты понятия не имеешь какой он! Миша никогда не был изгоем!

– Спроси его сама. Мальчишка уже на той стадии, когда плевать на гордость, расскажет в красках. Парень не наркоман, но может стать им, если продолжите заставлять его ходить туда.

Дамочка хотела было начать яростно возражать, но её остановил громкий свист чайника.

– Чай или кофе? – спросила Кристина услужливо.

– Зелёный, пожалуйста.

Хозяйка квартиры направилась к полкам под пристальным взглядом карих глаз. Сняла две кружки, разлила напиток. В комнате повис запах бергамота.

– В чём причина?

Голос гостьи был безгранично холоден. Крис не нужно было оборачиваться, чтобы чётко знать, как она сидит с идеально прямой спиной и смотрит в окно ничего не видящим взглядом. Встречи с реальностью, как правило, болезненны, они дезориентируют, а иногда даже ломают.

– В вас, в вашей семье, – сообщила девушка безразлично. – Он избалован. Ты сама сказала, что мальчик всегда был в центре внимания. Это так. Но почему? Потому что Миша талантлив? Нет, не думаю, дарованиями парень не блещет. Может, потому что он душа компании? Пожалуй, тоже нет. Миша добрый и славный? Снова нет. Остроумный и весёлый? Пожалуй, но скорее с уклоном в едкий сарказм. Ответ прост – он богат, вот и всё. Подростки любят крутиться возле таких, урывая кусочки роскошной жизни.

– Хочешь сказать, что все дружили с ним из-за наших денег?

– Конечно. А с тобой думаешь, общаются по какой-то другой причине? Он кичился ими, сорил направо и налево. Им пользовались для оплаты весёлых пьянок, развлечений и дорогих игрушек.

Женщина начала источать новый «аромат», в ней кипела неверие, злоба и раздражение. Пузыри настороженно замерли и перестали перекатываться, кажется, они уже пресытились. Кристина устало прикрыла глаза и сжала виски.

– Не сто́ит злиться на меня, я говорила, что тебе не понравится правда. Можешь уйти в любое время.

Гостья наклонилась, взяла чашку и сделала большой глоток, прикрыв глаза. А Кристине пришлось отложить свидание с кроватью ещё ненадолго.

– Пусть всё так, как ты говоришь. Что же изменилось?

– Среда. Университет, в котором много таких, как он. А твой сын привык быть единственным и неповторимым, не умеет привлекать внимание, заводить друзей. А среди подростков достаточно раз неправильно повести себя и вот тебя уже заклеймили. Ты же и виновата в том, что он не знает базовых вещей. Нельзя растить ребёнка в роскоши, позволять ему всё и надеяться, что парень сам по себе вырастет хорошим человеком. Мальчика воспитывать надо было, а не потакать каждому капризу.

– Миша был поздним…

– Я знаю, после трёх выкидышей сложно не обезуметь от счастья, но этим вы его только губите. С девочкой уже не так, хотя и её баловать надо бы поменьше. А парень… ему сложно. Мировоззрение ломать в таком возрасте больно и тяжело, но в его случае просто необходимо. Забери его оттуда.

– И что делать? Терять целый год?

– Пусть в армию идёт, ему там вправят мозги. Причём отдать надо без всякого блата.

– Да я с ума сойду, – воскликнула женщина. – Никакой армии.

– Решать тебе, – пожала плечами Кристина и почесала Честера за ухом. – Твой сын.

– Вот именно, мой.

– Я тебе совет дала, армия будет для него болезненным уроком, даже более болезненным, чем университет, но от неё будет толк конкретно в его случае. К тебе вернётся человек с более правильными представлениями и ценностями. Просто подумай об этом. А психолог ему особо не поможет, он слишком закрылся, дорогие клиники сделают всё только хуже.