Это была готовая симфония для «эстрадного оркестра имени листопрокатного цеха». Надо признать, что мы не оказались благодарными слушателями, ибо нас подбрасывало и швыряло от борта к борту, и мы улавливали только набор диссонансов.

И все же нельзя было не предаваться восторгам, любуясь своеобразным пейзажем этих мест. Над белесыми от выжженной травы степями виднелись вдали голубые и сиреневые сопки. В районе Борового мы проезжали мимо них. Обросшие кудрявыми лесами, они круто спускались к озерам поразительно красивого бирюзово-синего цвета.

Но, к сожалению, нам недолго удалось любоваться пейзажем. Подувший в спину сильный ветер обгонял машину и гнал вслед густое облако пыли. В один миг она забила всё. На черных лицах видны только белки глаз. Сопки и озера исчезли из виду, дороги впереди не было видно. Надвинулась ночь. Ставший ледяным ветер дул еще более свирепо. Мы закутались в стеганки с головой, чтобы как-то спрятаться от пыли и холода. Ни глаз, ни рта раскрыть было уже невозможно. Ехали молча, лязгая зубами.

Заблудившись и вновь выбившись на дорогу, шофер решил прекратить неравную борьбу с разбушевавшейся стихией и ночным мраком. В 2 часа ночи на седьмом часу пути остановились на ночлег в Степняке. В 9 часов утра двинулись дальше и в 12 часов дня прибыли в «Золотую ниву».

Итак, мы на месте.

Здесь цель нашей поездки, здесь мы увидим на практике целину.

Без ложной скромности, к нашей чести, следует признать, что прибыли мы сюда теоретически и идеологически подкованными. Источниками наших знаний были газеты и радио. Что может быть еще более достойным уважения? Где еще есть такое полное соответствие между правдой жизни и сделанными сообщениями? Разве только кино может соперничать с ними по степени правдивости. Это соперничество следует поставить в заслуги этим трем источникам правды, так как в таком соревновании они достигают совершенствования и столь приятной красоты слога. К тому же это способствует выработке наиболее совершенных образцов, эталонов для статей и корреспонденции, по типу которых можно писать бесчисленное оных количество на всевозможные темы, меняя лишь место действия и отрасли хозяйства.

Случается, правда, иногда (только иногда!), что некоторые моменты жизни отклоняются от этих описаний, но это скорее следует поставить в минус этим моментам, нежели писаниям.

Если описатель знает, куда ему нужно смотреть, и не будет отвлекаться на недостойные мелочи, то в его писании жизнь выступит, как стройное, гармоничное, прекрасное здание.

Но перейдем от столь сладостных уму рассуждений к жизни.

Быть зданию или не быть – вот в чем вопрос. Глаза и уши! Что скажут они?

Будут ли они действовать как части хорошо устроенного тонкого механизма в унисон с только что высказанным плавным течением подкованной мысли или же, как плохо отшлифованные части несовершенной машины, будут вносить разлад в ровный, направленный опытной рукой, ход этой машины?

Но пора от возвышенных материй вернуться на твердую целинную почву «Золотой нивы».

Мы выгрузились около деревянного склада, куда были привезены вилы, кислоты и прочие хозтовары, которые ехали в машине с нами. Как и возле всякого склада, валяются ящики, части каких-то машин, проволока, доски, битое стекло. Кругом ровная степь. Вдоль пыльной дороги тянется ряд деревянных домиков, саманная халупа, помещение под этернитовой крышей, очевидно, магазин. Три вагончика, одна небольшая палатка вблизи и ряд больших палаток и вагончиков вдали. Это – территория центральной усадьбы совхоза. Здесь дирекция, контора, радиоузел, столовая. Зам. директора и агронома нет. Комендант – женщина 36-40 лет, среднего роста, темноволосая, худощавая, с симпатичным лицом. Украинка, говорит по-русски с заметным акцентом. Дружелюбно разговаривая, зашли в палатку.