– Простите…. Барин… – залепетал Макар, во взгляде которого появилась сожаление о содеянном, – Бес меня оседлал. Я не хотел…. Это всё бес… Будь он проклят! Окаянный….

– Ты, нарушил наш уговор.

– Бес попутал… Всё он, окаянный….

– И не причитай!

Конюх, недоверчиво помотал головой. Он прекрасно понимал, что не вмещайся в сию минуту молодой барин, то управляющий бы его убил. Уже два смертельных случая, на своей памяти, конюх мог припомнить. Но это было, ещё при старом барине, ныне покойном отце Сергея Петровича, Петре Михайловиче Прохорове. Старик знал Макара с самого мальства, и вырастил из него полноценного и грамотного управляющего. Вот только, хворь, стала с годами всё сильнее его одолевать…. Бес рос вместе с мальчишкой…. И, с каждым следующим годом, болезнь прогрессировала…. Пётр Михайлович прикрывал воспитанника как мог, и сын его, тоже пытался это делать. Приступы ярости у Макара становились всё чаще и чаще. Ни один лекарь не брался его лечить. Да и собственно, от чего лечить-то? С виду добрейшей души человек…. Ну, подумаешь, иногда его одолевает не обузданная ярость… Так с кем такого не бывает? Вот именно, что так не бывает! И, Прохоров, мериться с этим больше не хотел.

– Здесь, тебе, месяца на три хватит! – уверенно и строго произнёс молодой барин, пряча обратно портмоне в карман. – Иди с Богом, Макар. От греха подальше.

– Барин…. Не гони… Прости… Бес попутал… – причитал Макар, – Я… обещаю… В церкву поду…. Батюшку просить буду… Пусть изгонит беса…

– Хороша песня, начинай сначала… – пробурчал Сергей Петрович.

– Как же я, один-то… Я, один остался… Вы ж моя семья….

– Хм, – тихо хмыкнул конюх.

За их разговором, внимательно и с тревогой на лицах, смотрели люди. И кухарка, и конюх знали, что управляющий всегда начинал причитать и спустя несколько минут его прощали, и давали ещё один шанс. И, каждый раз, последний…. Да, он держался пару месяцев, потом опять срывался. И, приступы ярости, с каждым разом, становились страшнее. Народ стал шарахаться от Макара и всё больше и больше жаловаться барину или барыне на его рукоприкладство. В гневе ему было все равно кто перед ним, мужчина или женщина.

– Ради Христа…. Не гоните барин… Я же вам и вашему батюшке… верой и правдой служил….

– Вот только поэтому, я тебе и жалование хорошее дал!

– Сергей Петрович…. Ну, как же…. Куда же я теперь….

Сергей Петрович тяжело вздохнул. Ему было искренне жаль этого огромного человека. Но, и оставлять Макара в поместье стало опасно. На этот раз, он подоспел вовремя. А если, в другой раз, опоздает? Макар кого-то убьёт? И, что тогда? Кто будет виноват? Сомнение появилось в душе молодого барина. Сидорович, не бешенная собака, дабы его пристрелить…. Всё же человек…. Хотя…. Сергей Петрович махнул рукой, не желая больше его слушать.

Кухарка обречённо вздохнула. Насухо протёрла лицо конюха. Тот, в свою очередь, потупил взгляд, чувствуя, что управляющего опять простят.

– Я, каюсь о содеянном… – продолжал умолять Макар, чувствуя, как постепенно отходит молодой барин. – Такого, клянусь, больше не повториться…. Побожусь! Вот те крест!

Со второго этажа родового особняка, донёсся детский плач. Барин радостно посмотрел на окна спальни, потом перевёл взгляд на управляющего.

– Нет. Ты, уволен! – строго и громко произнёс Сергей Петрович, – И решение моё, твердо! – а сам подумал: «Прости отец. Я не сдержал своего слова…. Не могу больше рисковать людьми! Прости! К тому же у меня сын родился!»

Лица кухарки и конюха просветлели.

Макар Сидорович поднялся на ноги и пошатываясь, понуро, глядя себе под ноги, побрёл к воротам, пряча деньги в карман…. А барин, проследил взглядом, за уходившим управляющим, только когда тот скрылся из виду, сорвался с места и побежал жене и сыну….