Возможно, так бы всё и шло своим чередом. В конце концов, сколько таких судеб знает мир. Человек никогда не может угадать, так и сяк перекладывая линии вероятностей, только одного: фактор неожиданности. Критический он будет или станет чудом.

Шли предновогодние недели. Город постепенно погружался в праздник, был наряден и весел. И с погодой повезло: пушистый снежок, не ветрено и тепло. Таня Новый год любила, и даже в квартире, где ничто так и не стало ей мило, в новогодней ночи всё казалось не таким уж унылым и пугающим. Может быть, в этом играло роль, что не спал и весь дом, как бы становясь свидетелем всему, что происходит. И никаких ужасных снов, никаких несанкционированных проникновений в её сознание, подсознание, душу и… Тело.

Не каждый раз, лишь иногда, во сне, когда снилась неизвестная ей блондинка, Таня физически чувствовала тяжесть, будто на ней кто-то или что-то лежит. Проснуться она не могла, так как не осознавала, что спит, но после таких снов с физическими ощущениями наутро всегда тяжело пробуждалась. Болело тело, больно было открыть глаза, но больше всего болела душа, подспудно чувствующая, что происходит что-то ужасное, а повлиять на это не могущая.

В тот вечер, накануне новогоднего торжества, Таня прогулялась по магазинам, купила очередную ёлочную игрушку, несколько безделушек – просто так, на полку поставить. В этих и других подобных покупках, лично ей совершенно не нужных, она видела своего рода бунт. Раз уж жизнь не балует её простыми человеческими радостями, она компенсирует их самой себе за счёт материальных благ. Единственного и меньше всего ей нужного, чем одарила её судьба. Семья Цветовых, в основном благодаря Андрею Васильевичу, была обеспечена. Пенсия у старика Цветова не шла ни в какое сравнение с иными пенсионерскими, и, естественно, никто никогда не задавал ему вопросов, почему так и чем таким он заслужил столь высокую оплату. Конечно, точной суммы не знали ни сын, ни Таня, но, судя по тому, какими Цветов старший оперировал суммами, когда речь заходила о покупке чего-то в дом, становилось ясно, что денег много.

Роман тоже зарабатывал более чем хорошо, а Танина зарплата вообще не считалась семейным доходом, и на эти деньги, как и на всю её жизнь, никто не обращал ни малейшего внимания. Поэтому она смело тратила, а если хотела, брала из семейного бюджета ещё и ещё. Назло неведомо кому. То ли судьбе, то ли им, таким холодным, неродным и жестокосердным Цветовым, а может, самой себе.

Вернувшись домой, она повесила игрушку на высоченную ёлку, занявшую половину гостиной, расставила безделушки и прислушалась. В комнате старшего Цветова было очень тихо, хотя время не позднее, и обычно он слушал радиоприёмник.

Таня тихо подошла к двери его комнаты и приложилась к ней ухом. Тишина. Неужели куда-то ушёл? Обычно Андрей Васильевич проводил вечера дома, а в последнее время его вдруг начала занимать странная игра в старика. Старца. Дряхлого и мудрого, только вот совершенно не располагающего к себе. Есть такие старики, чья немощность вызывает желание им помогать, заботиться, дарить радость, даже если это чужие люди. Андрей Васильевич же был совсем не таков. Если в самом начале их с мужем семейной жизни она побаивалась его отца, то теперь, несмотря на то, что прошло уже немало времени, стала откровенно бояться. Она гнала от себя любые негативные мысли, высмеивая саму себя, но всё больше ей казалось, что старик относится к ней не совсем нормально. Нет, конечно, никаких неприличных, безнравственных действий со стороны пожилого человека не было, да и не допустила бы Таня ничего крамольного. Но от того, как он подчас на неё смотрел или как выговаривал ей или сыну за её неправильное, на его взгляд, поведение, создавалось впечатление, что она супруга или, того хуже, любовница ему, а не его сыну. Тане это казалось диким, но не скажешь же об этом никому!