С тех пор я никогда больше ее не видел.

– Вы были не правы! – выслушав историю учителя, горячо воскликнул Эруаль. – Неужели вы даже сейчас этого не понимаете? Да, судьба начертала Лэттис быть королевой, но тогда вы с полным на то основанием могли бросить ей вызов! Ведь сама Лэттис чувствовала себя королевой только рядом с вами! Она всегда знала, что вы – сын лесника, и ее никогда не смущало ваше происхождение! Она ведь однажды ушла вместе с вами и тоже долго скиталась! Она все вынесла и не бросила вас, потому что ей действительно было хорошо с вами! Лэттис всем шелкам и коронам предпочла бы такую жизнь, будь у нее право выбора! А вы так необдуманно, так жестоко разбили ее мечты!

– Зря я тебе рассказал, – горько вздохнул Витек, отводя взгляд в сторону. – Ты слишком молод для того, чтобы понять истинное положение вещей. Жизнь бродяги – не каждому по силам. И уж тем более она не для женщины. Лэттис была юна и наивна, ее легко увлекало все необыкновенное и полное приключений. Но этот восторг со временем проходит. А я не хотел, чтобы однажды она оглянулась и поняла, что сглупила, позаботившись о настоящем, а не о будущем. Ее признание в любви – проявление минутной слабости, внезапный порыв, возникший под давлением обстоятельств.

– Но с тех пор вы обосновались во дворце моего отца. Вы больше не путешествовали, – заметил Эруаль.

– Я настолько привык к присутствию рядом Лэттис, что без нее это потеряло половину своей прелести. К тому же, появились другие, кому оказались нужны все мои знания. Элебрут и ты. Я не мог пренебречь этим.

– Скажите, а вы очень скучаете по Лэттис? Вы бы хотели ее еще раз увидеть?

– Иногда, когда нахлынут воспоминания, я тоскую. А так – я уже привык.

– Вы все еще любите Лэттис?

– Так же, как прежде. И ни каплей меньше.

Витек не видел глаз Эруаля, а тот не мог отвести взгляда от фигуры учителя, кажущейся теперь такой жалкой и одинокой. Страдание и сочувствие смешались в зрачках младшего принца Лавандины.

"Настоящая любовь, – подумал он. – Учитель счастлив, по крайней мере, тем, что испытал ее. Интересно, полюблю ли я кого-нибудь так же сильно, как он? И не изменятся ли мои чувства под воздействием безжалостного времени?"

– Кошелек или жизнь?

Звонкий девичий крик отвлек двоих эльфов от их тягостных раздумий. Они находились недалеко от своего замка и, занятые каждый своими мыслями, не заметили, как быстро и методично их окружили обыкновенные лесные разбойники.

Сведя брови на переносице, Эруаль легко вынул из-за пояса отравленный эльфийский кинжал и, тронув поводья коня, прикрыл собой Витека.

– Какое право вы имеете останавливать добропорядочных путников! – крикнул он. – Где ваш главарь? Я хочу говорить с ним!

– Здесь главные мы! – от толпы отделились три фигуры.

Все трое были молоды и самоуверенны. Два парня и девушка, которая, по-видимому, и задала риторический вопрос. Пару минут эльфы разглядывали преградивших им дорогу людей, в ответ удостоившись не менее внимательных изучающих взглядов.

Один из молодых людей отличался высоким ростом и спортивным телосложением. У него было загорелое лицо с жесткими чертами и сине-зелеными глазами с хитрым прищуром. Одет он был в удобную коричневую куртку, из распахнутого ворота которой выглядывал край зеленой рубахи, и мягкие кожаные штаны со множеством карманов и ремешков. Сильные руки молодого человека сжимали в ловких пальцах по кинжалу.

Второй разбойник, наоборот, был изящен, строен и невысок ростом. У него были спокойные серые глаза с открытым честным взглядом и темные волосы, собранные сзади в тонкий, гладко зачесанный хвост. На тонких подвижных губах цвела любезная полуулыбка, больше подошедшая какому-нибудь дворцовому служащему. Белый приталенный камзол, отглаженные брюки и отсутствие оружия в руках окончательно делали его похожим на кого угодно, только не на лесного грабителя.