Потом привычно шагаю к помидорам, начинаю собирать в корзину.

Из-за спины раздаётся бабулино бурчание:

– О, ляпота-то какая! Мине цельная пыжнес-ледь пряма на шпильках памидору собирает.

Меня улыбает.

Пока собирали, слопала ещё три помидорки. Но антидепрессантом сработала только первая.

Через полчаса сидели за столом в беседке.

Беседка у бабули – сказочная.

Вкопали кверху лапами четыре больших елки, срезали ровно корни, покрыли парой листов толстого стекла. Стесали ветки внутри.

На северных сучках живёт какой-то вьюн с красными люто тонизирующими ягодами. По южной – кислый дикий виноград. На западе и востоке они конкурируют. Внутри всегда – полумрак.

В этом полумраке и сидели за столом с печеньками и вареньем.

Услышав звездновойнывский мем «переходи на тёмную сторону, у нас есть печеньки!», бабуля возмутилась: «а варенье?». Я – выгуглила, впечатлилась, запомнила. А бабуля на разговор про тайны повадилась выставлять варенье с печеньем.

Я сидела над печеньем с вареньем, прихлёбывала из кружки, перебирала в памяти. Думала, о чём рассказать и как. Мне-то вообще надо было не выговориться, а один ответ получить. Но у нас семейный спорт – раскрутка спросившего на инфу.

Пауза. Про евреев и встречный вопрос.

Считается, что отвечать вопросом на вопрос – еврейская привычка. Но у нас в семье (думаю, от бабули) применялось мнение, что просто отвечать на вопрос – рабская привычка. Или военная, что не далеко.

После того, как в школе первый раз выкатили «ты чё, еврейка?» я спросила репетитора. И получила лекцию-анализ сращивания иудаизма с англиканством на примере культурного кода глубины и вектора отклонения от прямого смысла фразы.

Если суть лекции по-простому, то:

Вообще евреи не имеют привычки отвечать вопросом на вопрос. Евреи имеют привычку существовать в принципиально ином культурном коде, чем русские. Они любят хорошо понимать собеседника. Поэтому все вопросы между двумя евреями – понятные. И вообще зачастую не вопросы, а утверждения или даже скрытые команды типа «Вам не кажется, что цвет и форма этой машины не сочетаются?» вместо «глянь, какая тачка!». А вот общаясь с человеком другого культурного кода, или даже без кодов, еврей всегда мучается вопросом – что он имел в виду, задавая этот вопрос? И задаёт встречный уточняющий. Только не тупой «в связи с чем интересуетесь?», а что-нибудь, показывающее увлечённость беседой и причину встречного. «Вы еврей? – Шо-то имеете сказать против евреев?» С оттенком «как вы оправдываетесь, что обижали евреев?». Про оттенки читать в глубинах Пятикнижия.

А у нас в семье, ни разу не еврейской, была привычка под видом расспросов и уточнений вопроса разводить воспросившего на информацию.

Так что бабуля сидела напротив и пялилась на меня с очень понимающей коварной улыбкой.

А я сидела, думала и никак не могла сообразить, как бы спросить, чтобы не спалиться. Так и сидела, в полусне, пока бабуля не грохнула кружкой об стол.

Я вздрогнула, как бывает, когда резко дёргают внимание. Посмотрела на бабулю, а та пронзительно так:

– Спала сегодня?

Посомневалась, потом созналась:

– Часа четыре.

Бабуля молчала, буровя взглядом. Мол, рассказывай давай.

Вздохнула я, взгляд опустила, и ровненько, типа уверенно:

– Бабуль… мне… я в целом, сама порешаю. Просто… узнать надо одну штуку. И даже не знаю, как спросить-то, чтобы дурой не выглядеть.

Подняла взгляд в ей глаза, и – требовательно.

– Так что… пообещай, что матери и отцу – ничего.

Бабуля пренебрежительно-насмешливо покривилась. Но буркнула – одобрительно:

– Порешает она… ота решалка выросла…

Это типа проверка. Разводка на истерику, что «да я…! да я смогу!» Так что – спокойно, как истеричке: