– Отлично, спать будем спокойнее.

– Вот только демон был за барьером, поэтому я долго за ним следил, пытаясь понять, как он выбрался и что искал. И увидел Проклятых, они искали ту странную девушку, про которую я рассказывал. – задумчиво протянул Натрикс. – Последнюю из иномирцев.

– Которая тогда была у барьера?

– Ага. С белыми волосами. Она была в компании полицейского. Когда демон нашёл девушку, то потребовал информацию о лисах.

– Ты о чём? – Аластер поставил стакан на стол, и взгляд его стал ещё более сосредоточен, чем обычно.

– Если бы я только знал. Есть предположения?

– Я не знаю, Нат, строить теории на информации из уст демона глупо, у них вместо мозгов одна каша… – Аластер развёл руками. – Но, насколько я знаю, в том бою Инари расколола свою душу, а не погибла, так что может быть, что кицунэ ещё живы. А врата, которые ищет Мара, как раз скрыты иллюзией. Кстати, тебя же не видел никто?

– Тот полицейский. Как всегда, не в том месте, не в то время, – Натрикс ответил раздражённо.

– Ты про того детектива? Как там его, Родни или Рики… Рон?

– Не знаю как его зовут и мне наплевать. Но факт того, что он уже слишком много видел мне не нравится. Вечно суёт свой нос… Надо ему напомнить не лезть в чужие дела. – Натрикс недовольно сложил руки на груди. – Но важно то, что он был с той самой девушкой.

– Нат… Раз она прошла сквозь барьер, то перестала быть нашей зоной ответственности. Перестань уже об этом вспоминать. Да и, у них есть своя работа, а у нас своя. Не вмешивайся в их дела, это разве сложно? Тем более, ты сам постоянно делаешь всё по-своему, – Аластер потёр переносицу. – Мне начинает надоедать прикрывать тебя от капитана полиции, Акимото и придумывать отмазки. К тому же, сегодня не наша очередь убивать демонов и запечатывать разрывы. Мог бы отдыхать дома, а не показываться людям днём. Повезло, что наша Йоко не так строга, как должна быть и тоже спускает тебе это с рук, как и я.

– Во-первых, хранители Эйдана тут временно. Не ясно, когда они уйдут. А во-вторых – хватит уже боготворить Йоко. Если бы не её решения, мой брат был бы жив до сих пор! – Натрикс и не заметил, как перешёл на крик. – Если бы не чёртова воля богов и небесный порядок, этот мир бы не был на грани гибели!

– Ненависть, что движет Марой не так уж отличается от твоей, Нат. Только ты не пытаешься ничего уничтожить. Ты обращаешь её против себя самого и против Йоко. Она тоже знает и понимает это.

– Да что ты знаешь о ненависти? Тебе не понять эту боль. Ты никого не терял, не бродил в этой тьме один, без памяти, без цели, без семейных уз. Так что заткнись и не учи меня жизни! А Йоко? Сколько раз я уже взывал к ней? Сколько раз нарушал правила ради того, чтобы Йоко, наконец, соизволила спуститься с трона в башне к своему же хранителю и просто поговорить? А в ответ только тишина. Я для неё никто, а вот ты всегда будешь любимчиком. Всё, потому что послушный, – Натрикс резко поднялся и резво зашагал в сторону лестницы – в свою комнату.

Громко захлопнув за собой дверь, Натрикс пнул стул с такой силой, что тот отлетел к стене и висящая фотография качнулась. Натрикс подошёл, снял её со стены и осторожно коснулся пальцами.

Никто не рассказал ему, что делать после случившегося с братом. Никто не помог осознать происходящее и пережить это. Никто не защитил от первых попыток забыться и сойти с этого безумного, невыносимо тяжёлого пути мести. Аластер хоть и был рядом, но он не понимал его так, как понимал Рен. Так что Натрикс просто закрылся от себя и от всех.

Внутри него плескалась злость. На Йоко, что сделала его младшего брата хранителем, этим погубив. На Аластера – за то, что никогда не противится воле полубогини, какой бы она ни была. На Блейда, который похищал иномирцев, манипулировал ими и внушал свои идеи. Он, пользуясь отсутствием воспоминаний, вербовал новых Проклятых, отравляя их своими идеалами и целями. Натрикс злился на полицейских за то, что увели у них из-под носа выходца из другого мира, хотя это была не их обязанность – ею заниматься. Но из-за договорённости хранители были вынуждены оставаться в стороне. Злость подпитывалась ночными кошмарами – напоминая ему о собственном бессилии перед смертью снова и снова. Натрикс вздохнул и взял себя в руки.