– Что… что вы имеете в виду? – внимательно вслушивалась Луи.

– Я вижу, что он сначала произносит фразу в голове, а потом уже её высказывает вслух, – пояснил Доктор. – И… это выглядит внушительно, вызывает уважение, по крайней мере, у меня. Я рад, что инсульт не вызвал у него нарушений логических конструкций, то есть он ясно мыслит. Единственное, как я уже сказал – это проблема с подбором слов, но в скором времени всё пройдёт. Главное, чтобы сейчас он не нервничал, не переживал, не волновался. Это нужно совершенно исключить! Клинические испытания показали, что любые скачки давления или эмоциональный стресс при нынешней терапии могут губительно сказаться на его здоровье, вплоть до того, что изменятся черты характера, или появятся новые привычки, например. И сложно сказать, пойдёт ли это ему на пользу, поэтому сейчас ему показано спокойствие и только спокойствие – тогда всё будет хорошо, я вам обещаю.

– Спасибо вам, Сан. Я поняла: не волновать его понапрасну. Хорошо. А вам спасибо! Вы делаете большое дело, что спасаете Аттала. Он стоит этого, поверьте, – она взяла его за руку в жесте признательности.

– Охотно верю, Луи. Думаю, что через пару недель он будет, как новенький. А сейчас давайте чай пить!

– Давайте, Саша, – обрадовалась женщина, закинув ногу на ногу. – Кстати, мне нравится, что вы меня называете Луи, а то Луиза, на мой вкус, иногда звучит как-то слишком официально.

– А мне и так, и так нравится, – ответил он и внезапно перескочил на другую тему, вскочив и сняв чайник с нагревающей поверхности. – Скажите, Луи, вот вы говорите, что Аттал Иванович достоин, чтобы его спасать. Но я не понимаю, почему? Что он такого делает для полиса? Я слишком мало его знаю, а Витя Берет не очень разговорчив. Аттал Иванович, впрочем, тоже… – неудачно пошутил он.

– Да, тут не любят бросать слова на ветер, – покивала головой Луиза и попыталась ответить. – Не знаю, как вам сказать, Сан. Просто поверьте мне, что Аттал – он добрый и отзывчивый, и ещё он нужный человек в полисе, без него – никак. Я не могу объяснить понятней, просто поверьте мне, Сан.

– Я бы с удовольствием, Луи, но, прошу прощения, – он понизил голос, – у нас ходят очень, я бы сказал, противоречивые слухи об Аттале Ивановиче.

– А что за слухи?

– Разные-образные!

– Правильно говорить разнообразные!

– Так я так и говорю – разные-образные!

– Ой, все! Вы нерусский, это точно, – рассмеявшись, махнула рукой Луиза.

– Да русский я, русский, – широко улыбнулся Сан и налил уже ей чай. – Просто я поздно стал изучать язык, лет в десять, поэтому некоторые слова до сих пор не прижились, так сказать.

– А почему так поздно? Вы раньше в другой стране жили?

– Ну, – начал он, – я до этого жил с матерью в Греции, потом в Союз к отцу переехал и за остальные две трети прожитых лет успел стать настоящим русским. Хотите, докажу? – Алекс разошёлся не на шутку, пытаясь произвести на красивую женщину хорошее впечатление. – Итак, я пил водку под песни Высоцкого и плакал, представляете? И три раза перечитал «Войну и мир» в разном возрасте. Я знаю русский рок. А однажды мы с друзьями вышли после фильма «Прощай, Питер!» – он про то, как город медленно уходил под воду – мы несколько часов сидели на лавке и молча курили. Тогда ещё в полисах кинотеатры были, помните их? Помните? А потом мы с отцом переехали сначала в Ганзу, потом сюда – в Ахею, и вот тогда я впервые услышал про Аттала.

– И что о нем говорили? Очень любопытно! – оживилась она, погладив ладонями ноги цвета молочного шоколада.

– Знаете что, Луи? А давайте я отвечу на ваш вопрос, а потом вы ответите на мой, согласны? Ничего сверхсекретного я спрашивать не буду, только то, что мне можно знать. Просто очень хочу для себя понять простую вещь. Если не захотите ответить – не отвечайте. Хорошо?