Когда я подаю ей руку, Вера выходит из помойной ямы нехотя, но с наслаждением озирается по сторонам, видя совершенно иной мир, который уже с ней наравне. Вид снизу никогда не может понравиться… И она всё же выходит. Её одежда тоже пахнет помоями, блевотиной, дерьмом, поэтому я стараюсь в любую свободную минуту приехать к ней домой, чтобы выслушать её очередную истерику – дать ей проплакаться, чтобы вновь протянуть руку помощи. Теперь она восстанавливается со мной в постели. И дружба, хоть она и остаётся, но превращается уже в нечто иное. Секс уже не просто необходимость, а желание. Но я точно могу сказать: если Вера уже начинает испытывать ко мне больше, чем дружеские эмоции, у меня по отношению к ней одни только сочувствие и жалость.

Я вожу её на программы для бывших алкоголиков и наркоманов. Здесь она слушает множество рассказов людей о своей прошлой паршивой жизни, а в то время я нахожусь у входа, ожидая её. Когда она выходит из здания, то виновато разводит руками и говорит, что это был очередной её отвратительный денёк, от которого тянет блевать. Я смеюсь. Вера тоже. Подходя ко мне, она обвивает мою шею в объятиях и прижимается к моей груди. Я выдыхаю, слегка обнимая её за спину, но сильно не прижимаюсь. Мне неловко от таких моментов.

– Да, конечно, встретимся сегодня… – Из здания, где проходят программы по восстановлению наркоманов и алкоголиков, выходит мужчина, разговаривающий по телефону. Его руки трясутся, по лбу стекает пот. Вера смотрит на него и шепчет, что он видела сегодня его в группе, а потом молчит, тоже наблюдая за ним.

Когда мужчина бросает трубку, он стоит на одном месте, о чём-то задумавшись. Кажется, что ещё вот-вот и он завалится на лестницу от бессилия. Страшная тряска его кистей оповещает о ломке, и с этим он не в состоянии справиться самостоятельно.

– Может, мы поможем… – шепчет Вера и уже дёргается, чтобы подойти к нему, но я крепко стискиваю её локоть и не позволяю двинуться.

А в этот момент трясущийся мужчина, судорожно заходя в свой автомобиль, достаёт оттуда пакет, а из пакета – блестящую бутылку виски и, с трудом раскрыв её, начинает хлестать алкоголь.

Вера ослабляет схватку и с сожалением опускает голову, чтобы не видеть безобразной картины. Мы идём в другую сторону, и долгое время она молчит, даже не касаясь меня и не смотря в мою сторону.

«Есть проблемы?» – спрашиваю я её жестами. Я точно знаю, что она видит вопрос, но какое-то время не отвечает. А потом напряжённо останавливается и тоже спрашивает:

– Почему ты не позволил мне подойти к нему?

«Это опасно. В таком состоянии он может навредить кому-угодно.»

– Но у меня был шанс ему помочь! – восклицает Вера и подбрасывает руки вверх. Глаза её сверкают, что оповещает об очередном нервном срыве, поэтому не останавливаю её и продолжаю слушать. – Ты думаешь, мы все пришли туда, чтобы исповедаться и осознать, что совершили ошибку в своей жизни? Ты ошибаешься, Стенфорд. Многие, кто там находится, ещё на самой первоначальной стадии борьбы с зависимостью. И у многих нет тех, кто может им помочь. Мне повезло с тобой. Но есть, например, женщина, она убила своего мужа в состоянии алкогольного опьянения и уже отсидела срок. Теперь у неё нет никого. Есть молодой парень, сирота, совсем недавно вышедший из детского дома, когда ему исполнилось 18. И теперь ему некуда идти. И если общество хочет исправиться, должны исправляться не только зависимые от алкоголизма или наркотиков, должны исправляться все! Если каждый из нас будет также равнодушен друг к другу на улице – это поспособствует изменению мира, а?