Более-менее осмысленная деятельность происходила лишь в глубине камеры, возле закругленного вверху окна. Хотя Ричард никогда прежде не бывал в Ньюгейте, он пришел к выводу, что за окном находится тюремный погребок, где каждый, у кого найдется несколько монет, может получить кружку рома, джина или пива. Наслушавшись разговоров Дика и кузена Джеймса-аптекаря, Ричард вообразил, что в Ньюгейте то и дело вспыхивают драки из-за денег и выпивки, хлеба и вещей. Но теперь-то он понял, что тюремщики не допускают ничего подобного. Ни у кого из заключенных не хватило бы сил драться. Они голодали; многие, выпив на пустой желудок, дремали или бормотали что-то бессвязное, вытянув перед собой ноги и ни на что не обращая внимания.

Уилли преследовал Ричарда по пятам, вцепившись в него, как репей. Куда бы ни поворачивал Ричард, шмыгающий Уилли оказывался рядом, размазывая по щекам слезы. «Я сойду с ума. Этого я не вынесу. Все же я не стану утешаться ни ромом, ни дешевым джином. В конце концов через несколько месяцев это страшное испытание кончится – когда-нибудь судьи доберутся и до нашего дела, моего и Уилли. Но с какой стати он расхныкался? Что в этом толку?»

За час Ричард успел устать, железные браслеты на щиколотках натирали ноги. Отыскав свободное местечко у стены для себя и Уилли, он сел на пол и с облегченным вздохом вытянул ноги перед собой, тотчас сообразив, почему узники предпочитают именно такую позу. Он сразу перестал чувствовать тяжесть кандалов, цепь и браслеты теперь опирались на пол. Осмотрев свои толстые вязаные чулки, Ричард обнаружил, что за какой-нибудь час на них появилось множество дыр. Так вот почему эти люди старались не двигаться!

Его мучила жажда. Из трубы, вделанной в стену камеры со стороны Фрума, в корыто стекала тонкая струйка; жестяная кружка была прикована цепью к стене. Пока Ричард смотрел на нее, один из бродящих по камере заключенных остановился, чтобы помочиться в корыто. Только тут Ричард заметил, что корыто стоит рядом с четырьмя открытыми ведрами, которым полагалось вмещать испражнения двухсот человек. Если кузен Джеймс-аптекарь прав, пить такую воду нельзя. В камере полным-полно больных.

Стоило Ричарду вспомнить о Джеймсе, как он сам появился за решеткой, в коридоре. За ним шел Дик.

– Отец! Кузен Джеймс! – воскликнул Ричард.

В ужасе вытаращив глаза, оба родственника пробрались к нему.

Впервые с тех пор, как Ричард помнил себя, Дик рухнул на колени и зарыдал. Поглаживая отца по дрожащим плечам, Ричард переглянулся с аптекарем.

– Мы принесли тебе флягу легкого пива, – сообщил кузен Джеймс-аптекарь, показывая мешок. – И немного еды.

Наплакавшись, Уилли забылся беспокойным сном, но Ричард разбудил его, встряхнув за плечо. Ничего вкуснее этого пива он никогда не пробовал! Передав флягу Уилли, Ричард достал из мешка хлеб, сыр и десяток свежих яблок. У него мелькнула мысль, что к этим соблазнительным яствам наверняка потянутся десятки жадных рук, но ничего подобного не случилось. Никто не обратил на него внимания.

Совладав с собой, Дик вытер глаза и нос подолом рубахи.

– Боже мой, какой ужас!

– Отец, не отчаивайся, – без улыбки возразил Ричард. Он боялся, что ранка на губе вновь начнет кровоточить и перепугает Дика. – Рано или поздно состоится суд, и меня оправдают. – Он помедлил. – А нельзя ли договориться, чтобы меня выпустили под залог?

– Пока не знаю, – оживился кузен Джеймс-аптекарь, – но утром я схожу к кузену Генри-юристу и узнаю, есть ли у нас шанс опровергнуть обвинения на суде. Так что не унывай, Ричард. Морганов хорошо знают в Бристоле, к тому же ты фримен, пользующийся уважением. Я знаком с обвинителем – выступая против уважаемых граждан, он обычно не может связать и двух слов.