– Я скажу потом, когда соберусь уходить.

– Уходить? Так сразу? – Роберта нахмурилась. – Неужели ты куда-то спешишь?

– Все мы куда-то спешим. – Эмиль сразу почувствовал эту перемену тона. – Эта чертова спешка иногда мешает нам хорошенько подумать, и мы творим несусветные глупости.

– Ты на что-то намекаешь? – Роберта улыбнулась и в этой улыбке было что-то таинственно опасное.

– Конечно. – Эмиль склонил голову на ее колени. – Ты то понимаешь, на что, ведь верно? Твоей проницательности и уму можно только позавидовать.

– Неужели ты уже обо всем догадался? – Роберта нежно погладила его по волосам. – В таком случае ты самый бесстрашный из всех дипломатов. На твоем месте я никогда бы не поехала на встречу со своей гибелью, лучше бы убежала и спряталась.

– Я не гадаю, а просчитываю все вероятности до мелочей. Я ведь боюсь смерти, как и все, дорогая моя. Я не желаю умирать.

– Тем слаще эти последние минуты радости. – Роберта расстегнула фибулу на плече и шелк платья заструился на пол, обнажая стройное тело. – О! Как ты меня возбуждаешь! О, как я буду рыдать через какие-то два часа, сознавая, что тебя больше нет, и ты ко мне никогда не придешь.

– Боюсь, тебе не придется изливать слезы по этому поводу, – Эмиль неожиданно резво повалил ее на кровать, сжимая в объятиях, целуя и щекоча.

– Ты так уверен? – Роберта захихикала, извиваясь всем телом.

– Да, я уверен, – мягко сказал Эмиль, продолжая ее ласкать, но уже не так агрессивно. – Ведь я готов делом сейчас же заслужить полное прощение. К тому же, кто бы то ни был, желающий моей скорой кончины, он трижды подумает, прежде чем затянуть на моей беззащитной шее смертельную петлю. Вот мы и добрались до твоего вопроса, милая, ведь ты хотела знать, что не подлежит прощению, так?

– Ну, да, – Роберта в блаженстве распласталась на кровати, страсть заставляла ее прерывисто дышать и поминутно облизывать пересыхающие губы. – Боже, ты определенно не такой, как все!

– Я почти такой, только может быть совсем немножко не такой, как ожидают, – сказал Эмиль, быстро раздеваясь. – Я умею помнить добро и прощать зло. К тому же я умею смотреть, видеть, и закрывать вовремя глаза, и иногда бываю щедрым и добрым. А еще мне нравится делать приятное… – Он по-особому нежно дотронулся до ее бедер кончиками пальцев. – Ведь я тебе вполне нравлюсь, пока живой. Разве хоть раз я сделал тебе что-нибудь плохое?

– Нет! Конечно нет! Мне так хорошо с тобой! – Роберта беспомощно раскинула руки. – До тебя я просто умирала от тоски.

– Жизнь очень хороша, моя Роберта, она просто прекрасна. И знаешь почему? Потому что она снисходительна и не злопамятна. То ли дело, злодейка – смерть! Вот та вещь, что не прощается. Она будет мстить, хотя человека то уже и не станет.

– Неужели? – Роберта томно улыбнулась, поманив его еле заметным кивком головы. – Неужели ты еще умнее чем я думала? Ах, какая я глупая! Ты конечно же не простишь своей смерти. Сколько же карьер рухнет, как карточные домики, когда в твоей груди навеки замрет дыхание, сколько голов покатится, когда твое тело покроет крышка гроба?

– Конечно, список не слишком велик, но этих людей вполне хватит, чтобы моя похоронная процессия была достаточно пышной и достойной моей скромной персоны.

– И какое же место занимаю в этом списке я? – Роберта легонько укусила, а потом поцеловала землянина в плечо.

– Очень почетное, в самых первых рядах.

– Я так и думала. Да, ты действительно прав насчет спешки и несусветных глупостей. Как хорошо, что ты тогда незаметно спровадил эту девчонку, да и сам потом так же вовремя улизнул из пределов досягаемости моего гнева. Иначе вас с ней нашли бы где-нибудь за городом, в машине, совершенно обнаженных и без видимых признаков насильственной смерти, еще тогда, тем вечером. Ты просто умница, что не дал мне поспешить.