Иван Палыч повернул обратно, чтоб выйти из зарослей камышей, но сам себя остановил. «Чтобы запутать собак, спущенных на мою слежку, лучше выйти в другом месте», – подумал он и опять пошел в глубь болота. Он попытался перейти через водоем на его противоположный берег. Плотные заросли камыша говорили о том, что глубина не большая. Где-то на середине водоема Сомов уже проваливался в воду по пояс. Грязная вода достала до раны на спине, и острая боль заставила его вскрикнуть. Иван Палыч крепче сцепил зубы и более энергично стал пробираться через камыши. Выйдя на берег, он лег на выгоревшую траву и дал себе несколько секунд перевести дыхание.

– Всё, вперед. Останавливаться нельзя, – подбодрил сам себя Сомов.

Он поднялся по склону. Сверху находились дома частного сектора на окраине его родного города. Большинство домов было в запущенном состоянии. Судя по всему, здесь остались жить лишь старики, а молодежь перебралась ближе к центру. Иван Палыч окинул взглядом ряд дворов. На одном из дворов на верёвке сохло постельное бельё.

– Это как раз то, что мне нужно, чтобы перевязать рану, – решил он.

Забор был дряхлый, деревянный, и Сомову не составило труда перебраться через него. Вдруг начала лаять собака, Сомов замер и уставился на пса. Собака была на цепи, но громкий лай мог вызвать хозяев. Иван метнулся к верёвке, сорвал с неё старую застиранную за годы простынь и рванулся обратно к забору, но взор его остановился на куртке, которая висела на рукояти лопаты, опертой возле сарая. Он тут же решил захватить и куртку. Она была старая, дырявая и грязная, видимо, хозяин управлялся в ней по двору, но она может очень пригодиться, так как та легкая арестантская куртка, в которой был Иван Палыч, была разорвана на спине и вся измазана кровью.

Держа вещи в руках, он перескочил через забор и побежал вдоль последней улицы поселка. Сомов уже не видел, а только слышал, что вышел хозяин дома, куда залазил Сомов. Старик поворчал на собаку и зашел обратно в дом, видимо, не заметив пропажу.

Сомов заскочил в соседнюю посадку, оттуда старушка выводила троих коров, которых она пасла. Иван Палыч перешел на спокойный шаг, чтобы не привлекать внимание. Они со старушкой разошлись, она внимательно в него вглядывалась, но ничего не сказала. Когда пастушка скрылась из виду, Сомов нашел удобное место, снял свою изорванную куртку и плотно обвязал своё туловище простыней – это была единственная возможность в таких условиях закрыть рану на спине. Сверху накинул позаимствованную куртку. Рукой попробовал рану на голове. Кровь запеклась, и рана уже не кровоточила. Иван Палыч собирался закопать свою порванную рубаху под листву, здесь же в посадке, но потом остановился.

«Нужно запутать полицию, – подумал он, – в любом случае мне нужно как можно быстрее и больше бежать от города. Те, кто будут меня искать, не дураки, и куртку рано или поздно найдут. Эта важная зацепка в моей поимке, и поэтому она должна повести их по ложному следу».

Сомов свернул окровавленную рубаху и пошел в сторону города. Он не бежал, во-первых, давая себе отдохнуть, а, во-вторых, так он меньше привлекал внимание. Через 20 минут он вышел к магазину, напротив которого была автобусная остановка. Эта была конечная остановка маршруток, и одна из них стояла у остановки, ожидая посадки пассажиров. Иван Палыч потынялся из стороны в сторону, поджидая, пока она уедет. Через пять минут маршрутка тронулась. Сомов зашел за остановку и бросил там ненужные вещи.

Недалеко от остановки он вступил в собачьи фекалии. Сомову пришлось это сделать, чтобы сбить с толку розыскных собак. В этой ситуации ему всеми возможными способами нужно было обеспечить свою безопасность. После этого он быстрым шагом по параллельной улице отправился обратно на выход из города.