Маску делали из загустевшего сока гевеи – тягучая и пористая, она позволяла коже дышать, отводила пот, да и просто защищала лицо: когда бежишь по сельве, увернуться от всех ветвей не получается – то одна хлестнет, то другая зацепит. Если бы не маски, то они бы вечно ходили с исцарапанными в кровь лицами. И носить ее было легко, достаточно немного погреть в руках, и тонкая, украшенная черным рисунком маска прилипала к лицу, оставляя свободным носогубный треугольник и глаза. Миряне тоже иногда носили маски, попроще, конечно, сделанные из куска ткани или сетки, особенно работавшие в сельве, но только служители Великих никогда не появлялись с открытыми лицами на людях. Их настоящие лица видели лишь жрецы Великой Мот, да и то потому, что кшари обычно попадают к ним без сознания.

– Тогда почему все твои браться слушают, и только ты позволяешь себе отвлекаться, когда твой кахар говорит голосом Великих?

– Прости, кахар, я не хотел.

– Не хотел? У тебя не получается сконцентрироваться на главной задаче? Может, ты еще не вышел из возраста терока? Уверен, что готов к испытаниям?

Щеки под маской жарко вспыхнули, и Ал задохнулся от стыда. Он не птенец! Они не могут его отстранить! Пусть лучше отправят его к столбу наказаний – пять ударов хлыста лучше, чем позор.

– Великие выбрали тебя, Ал, неужели они ошиблись? Они подарили тебе Эль-Кор и крылья! Половина эр-кхарцев мечтают оказаться на твоем месте, но избранный – ты!

Слова хлестали не хуже плетей. Ал склонил голову еще ниже, упираясь взглядом в темно-зеленый пол. Наставник продолжал говорить. Про то, что кшари не должен отвлекаться, он следует приказу и не смотрит по сторонам. Что умение концентрироваться – главное, ничто не должно мешать идти к цели. И что смирение – основа существования кшари…

Лучше бы он посмотрел в окно на занятиях наставника Таноха – тот бы молча хлестнул плетью или отправил на дополнительную медитацию, но точно не стал бы затягивать с наказанием. Наставник Сларох тоже любил свою палку, но чаще предпочитал воспитывать неучей словами и длительными покаяниями в Храме.

– Тебе есть что сказать?

– Я готов понести наказание, кахар.

– Наказание… – наставник задумчиво стукнул палкой по полу, звук вышел глухой и долгий. – Поймай этого ушу и отнеси в Храм Великой Окханы.

Если Ал и удивился, то совсем немного. Ушу иногда ловили и приручали, но обычно этим занималась верхняя стража, те, что служили при Храме Великого Комкхора, и больного ушу они бы не взяли, боевого дракона из него не выйдет. Может, слетку смогут помочь Слышащие Голос?

– Да, кахар.

– Иди… И пусть тень Ашера следует рядом с тобой.

Ал поклонился и, не давая шансов наставнику передумать, выскочил из комнаты. Пронесся по коридору, не снижая скорости, и только на улице выдохнул. Уф! Было бы совсем стыдно не попасть на испытания из-за такой глупости, Эр бы тогда еще пару лет над ним издевался. А так, всего лишь поймать птенца, ерунда.

Круглый циферблат висящих на стене школы часов был разбит на двадцать пять больших делений и сотню маленьких – минутных. Толстая стрелка уже отсчитала половину нового круга, тонкая почти ее догнала – время тренировки по рукопашному бою, если он поторопится, то, может, даже успеет к ее окончанию.

Дракончика на подоконнике уже не было, рядом с крыльцом тоже. Ал растерянно оглянулся, но толстые лианы сплелись над школьным двором в плотный купол, защищая его и от палящего зноя, и от проливного дождя, а заодно и полностью ограничивая видимость. М-да, поймать дракона будет не так-то просто.

Сезон дождей только начался, но густой полог уже был полон влаги. Мрачный, увешанный тучами Мушен всегда нравился Алу куда больше времени Каскаля – слишком жаркого, сухого и ветреного. Но самым лучшим конечно был прохладный Кисаль, когда дуют северные ветры, наполняя воздух влагой, но он же был и самым коротким, всего лишь передышка между засухой и сезоном дождей.